— Ну, добре, пан Михал. Я помолюсь за него!
— Лучше помолитесь за тех людей, у которых вы приказывали в Америке индейцам снимать скальпы!
— О, так, пан! — вновь растянул щербатый рот в улыбке Лапусин. — Но эти сволочи англичане портили мне все дело в Вест-Индии. Мой поселок Лапусинвилль стали заселять и эти британские акулы, причем стали называть Лапусинвилль своим поганым прозвищем Кливленд. Я им и показал, кто в их Кливленде хозяин и почему он все-таки Лапусинвилль!
В-ж-ж-ж-ж-буффф! — прилетело и подняло фонтан брызг еще одно ядро, обдав водой притаившихся за бортом Михала и Винцента Лапусина.
Михал вновь надел широкополую шляпу, надвинул ее на брови, вытер рукавом мокрую щеку. Перекрестился. «Похоже, придется драться», — с горечью подумал он.
— Не волнуйтесь, пан Радзивилл! Мои хлопцы не тронут вашего откинувшегося кузена, обещаю!.. — хлопал по плечу Михала Лапусин. — А вот этих стрелков проучить стоит. Ну, как метко бьют, шельмы, якорь мне в дупу!
Бах! Крак! — это рвануло ядро на соседнем двухмачтовом речном бриге, и одна из мачт с треском упала, накрыв белым куполом паруса всю корму с полубаком. Михал по взрывам и отдаленным выстрелам со стен крепости определил, что стреляют как минимум шесть-семь пушек — целая батарея! Корабли ничем не могли ответить на стрельбу тикотинцев, ибо находились намного ниже замка.
Под непрекращающимся огнем пушек, которые изрядно изрешетили три судна, включая и корабль самого адмирала, и потопили две лодки, речная флотилия пристала к берегу, и матросы с пехотинцами стали спешно выгружаться. Вокруг замка уже стояли королевские войска — частью поляки, частью литвины Сапеги. Но этот гарнизон был достаточно мал для решительного штурма. Со стен били и били пушки. Атакующие установили несколько легких орудий и также открыли огонь по башням и амбразурам, из которых их поливали раскаленным свинцом люди покойного Великого гетмана. Канонада гремела весь день. А под вечер Михал с белым флагом подошел к воротам замка. К нему вышел Юшкевич. За три месяца осады он несколько осунулся и уже не выглядел таким оптимистом, каковым казался всем раньше. У него отросла светло-рыжая борода, длиннее стали волосы, ниспадая ниже плеч, под глазами обозначились темные круги.
— Давайте договоримся, — предложил Михал Юшкевичу миролюбивым тоном, — мы вас всех отпускаем либо даже оставляем в замке на службе короля, а вы даете мне право похоронить как подобает моего кузена Януша в фамильном мавзолее в Кейданах, там, где покоится его отец Христофор Радзивилл, где похоронены Миколай, Юрий, Степан, Елизавета… Пусть мы и разных конфессий, но давайте оставаться христианами, пан полковник!