Лилина мама, потянув дочку к двери, бросила Маме:
– Трудненько будет перевоспитать это быдло. Сочувствую.
– У этого быдла, по крайней мере, есть сердце.
Гости быстро ушли. Принцу было стыдно, он никогда еще не устраивал истерик, и у него разболелась голова. В открытую дверь летели из зала сигаретный дым, нервное бряканье посуды и громкие голоса. Затаив дыхание, Принц прислушался.
– Не хочу отдавать его в школу с английским уклоном, – прозвенел голос Мамы.
– Ну вот! То один орал: «Не хочу, блин», то вторая теперь «не хочу», а ведь я еле договорился, – голос Эдуарда Анатольевича был сердитым.
– Пойдет в обычную.
– Как хочешь… Ребенок проблемный.
– Я счастлива, что больше не увижу Абрамовых.
– Увы, не могу разделить твоего счастья. Мальчик испортил мне деловое соглашение.
– Найдешь другого партнера.
– Ты не понимаешь: у Абрамова связи…
Мама и Эдуард Анатольевич ссорились. Из-за него, из-за Принца. Лучше бы они не брали его из детдома. Может, тогда ему удалось бы тайком проникнуть в самолет, или уговорить кого-нибудь из летчиков взять с собой в кабину. Большинство людей на свете добрые… Доброта – это что? Это когда жалость?..
Эдуард Анатольевич начал говорить о каком-то дяденьке по имени Бизнес, который хромает, и что производство нездорово от убытков. «Многие чем-то больны», – подумал мальчик и помолился, чтобы все выздоровели.
Ему снилась река. В кружеве тальниковых зарослей, не переставая, подмигивало солнце. Весла отталкивались от журчащих волн, пена таяла в тенях, как иней на рассветных окнах. Там, где на бурые доски попадала вода, проступал темный рисунок смоленого дерева. На горизонте у излучины курчавился дымок рыбацкого костра. А на корме лодки было пусто.
* * *
Мама боролась со словом «блин». Принц так привык к нему в детдоме, что произносил «блин» почти в каждом предложении.
– Давай сделаем так: если ты хотя бы один день прекратишь печь «блины», в воскресенье мы с тобой пойдем в цирк, – предложила Мама.
Теперь, как только с языка Принца готовилось сорваться запретное слово, он вспоминал о цирке и вместо «блин» стал говорить «цирк».
– Смотри, какую лодку я нарисовал! Для реки места не хватило, за лист вытекла, цирк.
Мама не очень довольна была новым мусорным словом, но обещание сдержала. По дороге к цирку она спросила:
– Что у тебя под курткой?
Замок молнии еле застегнулся, куртка впереди оттопыривалась, как раздутый живот. Чтобы раковина не выпала, пришлось подвязать пакет с ней к шее.
– Рог Тритона, – честно сказал Принц. Он же дал себе зарок не врать Маме.
Она, к счастью, замолчала, и ни врать, ни сознаваться ни в чем не пришлось.