– Вы – фокусник? – звенящий от напряжения голос мальчика перекрыл смущенное приветствие женщины.
– Не узнал без усов? – усмехнулся артист, зевнул и, вынув изо рта наручные часы, постучал пальцем по стеклу циферблата. – Три минуты, не больше. Садитесь, вон табуреты… Итак, слушаю.
– У меня тоже нет времени разбираться, добрый вы волшебник, или злой, – заторопился мальчик, – но я думаю, вы – хороший, ну, мне так кажется. Я потерял Русалочку… То есть ее зовут по-другому, это я ее так зову, а имя и фамилия у ней другие, Мама напишет вам на бумажке, чтобы вы получше запомнили, я пока плохо пишу… Она хотела забрать из детдома нас обоих, но у Русалочки больное сердце, и тетя, цирк, увезла ее в чужую страну, цирк, чтобы врачи сделали ей там операцию…
– При чем тут цирк?
– Ой, разве я сказал «цирк»? – смешался мальчик. – Это вместо «блин»… У меня мысли немножко разбежались.
Передохнув, он продолжил. Непонятно щурясь, фокусник слушал сумбурный рассказ детского горя. Женщина умоляюще смотрела на него. Губы ее беззвучно шевелились.
– Очень жаль девочку, – сказал фокусник. – Но я не понимаю, чем могу вам помочь.
Мальчик подошел к трюмо, и на столик перед фокусником с бережным шорохом лег великолепный образец раковины брюхоногого моллюска.
– Это Рог Тритона. У Русалочки была такая раковина. Наверно, это она и есть… Вы ездите в разные страны, показываете фокусы и разговариваете со многими людьми. У меня к вам просьба: во время представлений по городам, пожалуйста, спрашивайте каждый раз людей прямо со сцены, знает ли кто-нибудь Русалочку. Ладно? А если знающие люди не найдутся, то возьмите свою волшебную палочку и наколдуйте, чтобы Русалочка сама к вам пришла. Она сразу вас узнает. Мы с ней видели ваше выступление в День города… Или пусть хотя бы тетя придет. Тогда передайте Русалочке эту раковину.
– Русалочка твоя сестра?
Мальчик нисколько не удивился тому, что фокусник вытянул у него из носа никелированное яичко. Может, не заметил. Вылупившееся из носа яичко было ничто по сравнению с медным колоколом, торжественно гремевшим у него в груди и висках.
– Она – моя девочка.
Фокусник рассеянно улыбнулся. Ему захотелось чихнуть, а чихать при посетителях было неловко. Иногда так бывает, когда человек раскрывает перед тобой душу, а ты не знаешь, что сказать. И фокусник не знал, но, подчиняясь закону последовательности, глубоко вдохнул воздух и неопределенно промямлил:
– Вот как…
– Я боюсь, что Русалочка не выдержит, и у нее надорвется сердце, раз она без меня. У меня сердце уже надорвалось и ноет.