Барнс еще не умер. Он лежал в реанимации, в палате рядом с той, где раньше лежал я, и куда доносился рев гоночных машин. Ему оторвало взрывом ноги выше колен, одну руку по локоть и размозжило заднюю часть головы. И даже теперь, спустя неделю после взрыва, никто не мог решиться сказать ему, что он вряд ли выживет. Ему ампутировали обе ноги выше колен, другую руку, начав с пальцев. В тканях его тела обнаружилось столько обрывков внутренней обивки автомобиля, осколков стекла, пластмассы, хрома, стали и крупинок краски, что хирургам приходилось ампутировать еще и еще, чтобы остановить гангрену, которая неумолимо распространялась все дальше. Мне хотелось сказать ему, как я огорчен тем, что случилось с ним. Мой обед может подождать. Я хотел сказать ему, что за те десять минут нашей встречи он мне очень понравился. Но по сравнению с тем ужасом, который с ним приключился, все это теперь казалось таким незначительным.
Барнс стал фигурой национального значения. Каждый вечер передавались сообщения о его состоянии, в коридорах больницы толпились репортеры, ожидая неизбежного.
В «Финикс сан» сообщалось, что более сотни журналистов в стране были заняты «делом Барнса». А полиция Финикса, говорилось в газете, направила для расследования преступления более ста пятидесяти своих сотрудников. Справедливость должна восторжествовать. Но о какой справедливости может идти речь, когда у человека отняли руки и ноги, когда погашен его разум и затухает жизнь.
Я видел Барнса лежащим на больничной койке, но лучше бы я не видел этого. Меня не допустили в палату реанимации, я смог только вместе с другими журналистами наблюдать его в смотровое окошко. Я увидел множество бинтов и трубок вместо того, что еще недавно было человеком. А о том, как выглядит забинтованная и в паутине резиновых трубок культя ампутированной ноги, мне, право, совсем не хочется рассказывать.
Один из хирургов сказал мне, что Барнс вначале был в состоянии поднять палец, чтобы показать, что он знает о присутствии врача, но не более того. Это просто чудо, сказал он, что он вообще до сих пор еще жив. Барнс всегда был бойцом, и теперь, уходя из этого мира, он продолжал бороться.
Обстановка в прохладных и тихих помещениях больницы Финикса, где постоянно сновали утомленные врачи и сестры с хмурыми лицами, как небо от земли отличалась от того, что творилось на автодроме, где шла подготовка к гонке «Гран-при».
Вполне можно было подумать, что в это время в пятницу в десять часов утра улицы Финикса совершенно опустели именно потому, что весь город собрался здесь, где команды готовились к сенсационной гонке «Формулы-1» «„Гран-при“ Соединенных Штатов».