— Ну и хорошо, давай спать.
Николай повернулся на бок и закрыл глаза. Он долго лежал, картины той ночи на барже медленно текли в его голове, но на этот раз он как бы наблюдал происходящее со стороны, он уже не испытывал ужаса, страха и боли. Постепенно краски поблекли, и он уснул крепко и спокойно.
— Подъем!
Команда прозвучала, как показалось Владимиру, слишком рано. Он открыт глаза и увидел, что Николай уже вскочил и быстро одевается.
— Ты чего, это ж не тревога.
— Да привык, у нас в училище старшина строгий был, особо по подъему, кто сразу не вставал, попадал к нему в черный список.
— Так нет тут твоего старшины, и ты уже не курсант…
— Знаю, что нет, он на той барже остался… — сказал Николай и грустно улыбнулся Владимиру.
Через два часа они уже шли колонной по заснеженной дороге, дивизия выдвигалась к передовой. Навстречу, уступая путь бойцам, обочиной, нескончаемым потоком шли люди, беженцы. Вечером, на привале в небольшом лесочке, к полевой кухне подошла женщина со стариком и маленькой девочкой на руках.
— Помогите ради Христа! Двое суток не емши, замерзаем, помогите…
— Откуда вы? — спросил Арефьев у старика, когда их накормили горячей кашей и согрели чаем.
— С под Истры тикаем, немцы, нехристи, видать, дамбу взорвали, все деревни водой залило, чудом успели, а сколь народу потопло, сколь животины, вода-то ледяная, ох беда. А он, гад, по мостам прошел…
— Так то ж наши водохранилище спустили, чтоб немцев остановить… — вырвалось у Владимира.
Старик глянул на него, нахмурил брови и махнул рукой:
— Не могет такого быть, чтоб воду пустили, а мосты немцу оставили, что ты, сынок, рази товарищ Сталин такое допустил бы? Нет, немцы это, душегубы, столь народу залили, столь народу… — Он мазнул ладошкой по помокревшим глазам и, тяжко вздохнув, попросил:
— Угости, сынок, табачком на дорожку.
Владимир молча сунул старику пачку махорки и отошел. В голове звучал хриплый голос старика: «Не могет такого быть…»
— Эх, дед, лучше тебе не знать, как оно «могет быть…».
Тихий перестук колес успокаивал. Третьи сутки эшелон шел практически без задержек. Вангол и Гюнтер всласть выспались и подолгу беседовали. В основном Гюнтер рассказывал о своем пребывании «там», в ином мире. Он показывал пальцем себе под ноги и многозначительно говорил: там. А там был пол теплушки, а под ним летящие шпалы и километры российской земли.
— Да, Россия огромная страна, слишком огромная, потому никто ее и не смог завоевать, сколько ни пытались.
— Гюнтер, а как же монголо-татары?
— Это вы про монголо-татарское иго, что ли, Вангол?