И вот эта информация должна быть полезна военной разведке, и только там ему могут поверить, так как только там, по крайней мере, его знают как нормального, здорового психически человека. Но это в Москве, а они приближаются к Ленинграду, осажденному Ленинграду, связанному с остальной страной только ледовой дорогой через Ладожское озеро. Они смогут с обозом пройти в Ленинград, там нужно устроить Гюнтера, а ему нужно срочно в Москву. Да уж, промедление смерти подобно, посмотрев на хлипкую фигуру спавшего немца, подумал Вангол.
— Куда прете, граждане! Назад, эшелон военный! Эвакуированные — на второй путь, там для вас теплушки стоят, там вас распределять будут! Граждане, граждане, на второй путь! Туда, туда! — звонким не по-мужски голосом орал на перроне высокий железнодорожник в телогрейке поверх куцей шинели. Ветер рвал его слова и относил в толпу, медленно придвигающуюся к железнодорожному пути, куда прибывал, попыхивая паром, паровоз с составом из вагонов и платформ. Из первого вагона выскакивали красноармейцы и становились цепью вдоль останавливающегося эшелона. Их появление приостановило толпу, которая, наконец услышав крики железнодорожного начальника, двинулась влево, обходя прибывший поезд.
Вангол с Гюнтером руководили разгрузкой своего вагона, тюки с полушубками грузили в сани, которые после встречи Вангола с комендантом были очень быстро поданы. Вангол, вооружившись карандашом, пересчитывал тюки и помечал что-то в документах. Гюнтер отпускал эти тюки грузчикам из вагона. Вскоре небольшая санная колонна двинулась в путь. Крестьяне-возчики рассказали Ванголу, что ехать придется только до села Кабоны почти шестьдесят верст, а уж потом по льду до Кокорево, на той стороне Ладоги.
Когда съехали на лед, Вангол спросил пожилого мужика, с которым ехал на санях:
— И как, не страшно по льду-то?
— Не страшно, по земле страшней, сынок.
— Это почему?
— Немец бомбы бросает, они лед проламывают и там под водой, глубоко, считай, на самом дне, рвутся, нам вреда никакого, тока дырки во льду, а ежели на берегу застигнут, худо…
— Дак а лед-то не проваливается от взрывов?..
— Не… лед он вроде как хрупкий, а, однако, держит, так что не боись, сынок, доберемся до берега.
— Да я не боюсь, — улыбнулся Вангол.
— Да вижу… — ухмыльнулся мужик.
— Что я вам — гастроном? Где я возьму еще и крупы? Мало ли что положено! На то уже давно положено, понял! Ид-д-ди отсель!! — орал чей-то мужской голос, через окошко раздачи в окне с кованой решеткой.
Очередь поддавила, и пытающийся что-то доказать старик был вытолкнут из нее с полупустой авоськой. Он сунулся было обратно, но остановился, махнул рукой и побрел по засыпанной битым кирпичом и грудами штукатурки улице. Мимо него быстро, слишком быстро для блокадного Ленинграда, прошел военный и с ним рядом сухощавый мужчина в штатском. Они успели свернуть за угол, в Поварской переулок.