Пока есть продукты и бензин, пока не растаял снег, надо выходить на побережье. Надо спасать свои жизни, роптали люди. Еще немного — и они останутся здесь навеки, только потому, что сдохнут с голода, не говоря уже об угрозе со стороны каких-то таинственных сил.
Никакие слова Гюнтера на них не действовали. Когда было принято окончательное решение об уходе, Гюнтер уходить отказался. Он решил остаться и в одиночку продолжить исследования. Он понимал опасность такого решения, но иначе поступить не мог.
— Я остаюсь с Вернером, я его не оставлю, — заявил он всем и вышел из палатки.
Он долго стоял у могилы, холодный ветер срывал слезы отчаяния с его щек.
Утром четверо членов группы ушли. Они уехали на снегоходе, предоставив в распоряжение Гюнтера все оборудование и часть запаса питания. День он просидел в палатке, слабо надеясь на то, что здравый смысл восторжествует и они вернутся. Этого не случилось, и не могло случиться. Уже через несколько часов пути снегоход вместе с нартами и всеми людьми ушел под воду, проломив тонкий лед соленого озера, по гладкой поверхности которого те решили проскочить. Карстовые известняковые теплые воды проточили и сделали рыхлым идеальный с поверхности лед. Это озеро поглотило бросивших Гюнтера соотечественников, наказав их за предательство быстро и безжалостно.
Вангол не ожидал, что все так удачно сложится. В военной комендатуре, правда, чтобы получить разрешение, пришлось «убедительно» объяснять важность выполняемого его группой спецзадания. После чего на станции осталось только ждать любой воинский эшелон. Эшелоны шли с интервалом три-четыре часа. Остановки были короткими, пропускали встречный — и вперед. Наконец дождались.
В штабном вагоне подошедшего эшелона, куда их направили, встреча была холодной. Начальник эшелона майор Вербицкий, внимательно прочитав командировочные документы, хмуро буркнул:
— Мест в вагоне для вас нет. Если не побрезгуете, то только с лошадьми в теплушке.
— Не побрезгуем, товарищ майор, — заверил Макушев.
— Хорошо. Оно с лошадками-то для вас покойней будет.
— А что так? — спросил было Арефьев, да вместо ответа услышал:
— Давайте, пока темно, во вторую теплушку и особо не кажитесь, жратвы вам часовые приносить будут. Авось доедете.
— Ничего не пойму, Вангол, почему это нам прятаться надо? — спросил Арефьев, устраивая себе топчан из мешков овса.
— Сам пока не пойму.
Прояснилось утром, когда поезд встал на несколько часов и из теплушек высыпал под осеннее солнышко солдатский «контингент».
— Да, эти навоюют… — только и сказал Макушев, поглядев в отдушину на галдящую по фене толпу.