— Ты, командир, так на меня не гляди.
— Это как?
— Как на врага.
— С чего ты, Глебов, это взял?
— Ты моего кореша тогда в вагоне кончил. Хотел я тебя порешить, мог много раз, но передумал. Ты прав оказался тогда, а не корешок мой Филин. Не смог бы он, как ты, вот так под пулями ходить. Тебя уважаю, верно говорю.
— Ну и лады, Глебов, давай воевать, видишь, прут, сволочи, как к себе домой.
Танковая группа, обстреляв позиции роты, уже несколько раз перепаханные снарядами и бомбами, поверив в то, что там живых никого быть уже не может, увеличила скорость, выстраиваясь в колонну. Дорога была забита сожженной техникой, и машины шли обочиной в два ряда. Когда осталось пятьдесят метров, ударили из двух уцелевших пэтээров. В упор, по смотровым щелям. Передние танки, сначала один, потом второй, как будто наткнувшись на непреодолимую стену, встали. Задние танки сразу стали разворачиваться, перестраиваясь для атаки, заработали их орудия и пулеметы. В этот раз огневой мощи танков Макушев противопоставить ничего не мог. Только гранаты. Но ими надо было еще достать этих зверей. Ждать, уцелеть и достать. И они полетели под гусеницы уже утюживших первую траншею танков.
Макушев видел, как его солдаты один за другим вставали перед танками и, бросив гранаты, падали, сраженные пулями и осколками. Он выбрал себе цель и пополз навстречу танку. Страха не было. Макушев вдруг ощутил себя охотником, скрадывающим зверя. Зверь попался тупой, но опасный, он пер на него, изрыгая огонь из пулеметного ствола. Он заметил охотника, пулеметная очередь взбила фонтанами землю рядом. Макушев привстал и, сильно размахнувшись, бросил связку гранат. Взрыв потряс стальную громадину, и она окуталась дымом. Открылся башенный люк, оттуда стали выбираться немецкие танкисты, они спрыгивали на снег и падали. Макушев оглянулся; Глебов из винтовки прицельно косил черные фигуры в комбинезонах, укладывая их один за другим.
— Справа, командир! — кричал кто-то, и Макушев, повернувшись, увидел надвигающийся на него танк. Он успел откатиться в сторону, и гусеница только втоптала в снег полу его шинели.
— Стой, сволочь! — заорал Степан и, вскочив на ноги, бросил вторую связку гранат в задний борт уползающего зверя.
Взрыва Степан не увидел. Что-то полоснуло его по спине. Как когда-то давно, боль обожгла и погасила свет. Очнулся в траншее, Глебов перевязывал ему спину.
— Что со мной, Глебов? — спросил Степан.
— Перекрестили тебя, командир. У тебя ж шрам через всю спину был, теперь другой поперек будет. Осколком полоснуло, я его сам выковырнул, ты уж извиняй, чё ему в тебе торчать.