Тема одиночества декларируется поэтом непозволительно-навязчиво: Никогда мы не будем вдвоем – я и ты… Я восторгов ищу в тайной муке мечты; Блуждаю один я меж вами, / По древним, рассеченным скалам…; Я иду в неживые леса… И не гонится сзади никто!; Бреду в молчаньи одиноком… и, наконец, безусловная кульминация мотива – Как царство белого снега, / Моя душа холодна. Преднамеренная декларативность темы одиночества у Брюсова в 1890-е годы не столько является способом самовыражения поэта в лирике (что было традиционно для русской классики), сколько еще раз свидетельствует о целенаправленном разрушении классической традиции художником. Стихи 1890-х годов – это откровенная иллюстрация принципов символизма, которые Брюсов разрабатывал и воплощал в русской поэзии. Предрасположенность к одиночеству становится атрибутивным принципом индивидуалистического мировоззрения. Есть и вторая грань проблемы. Личность Брюсова, его темперамент и форма поэтического письма (сдержанная до аскетизма, рационалистическая) стремятся скорее к тому, чтобы скрыть внутренний мир поэта, нежели его выразить. Склонность к одиночеству – характерна для этой в высшей степени страстной и темпераментной личности. И, следовательно, декларирование одиночества как принципа этической программы символизма в 1890-е годы в целом не вступает в противоречие с внутренним состоянием самого поэта.
Брюсовское одиночество – это осознанная иллюстрация столь же сознательно внедряемой в практику русской поэзии теории символизма. Для концепции одиночества как атрибутивной в русском экзистенциальном сознании начала XX века опыт Брюсова существен тем, что именно он первым так явственно использовал экзистенциальную по природе ситуацию, не наполняя ее экзистенциальным содержанием.
2
Ситуация одиночества как художественное самовыражение А. Ахматовой
Основной – если не единственной – ситуация одиночества становится и в первых книгах А. Ахматовой. В «Вечере», «Четках», «Белой стае» мотив одиночества постоянно и однозначно доминирует. Более того, поэтесса откровенно создает ситуацию одиночества как художественную модель своих взаимоотношений с миром: устойчивая лирическая ситуация ее ранней поэзии – разлука («Сжала руки под темной вуалью…», «Хочешь знать, как все это было?..», «Песня последней встречи», «Сероглазый король»). Столь же целенаправленно создается и имидж героини – брошенная женщина («Как соломинкой, пьешь мою душу…», «Смятение», «Сколько просьб у любимой всегда…», «Я научилась просто, мудро жить…»). На ситуации одиночества базируются тщательно разрабатываемые повороты сюжета ахматовского «романа в стихах». Ситуация одиночества конструируется даже в личной жизни (в стихотворении «Муж хлестал меня узорчатым…» почти утрачена грань реальности и поэтического инобытия).