Посягает же Арцыбашев с целью весьма определенной и для начала века актуальной: возвращение человеческой экзистенции. Для этого требовалось прежде всего освободить человека от общественных проблем, социальных интересов – поместить его в пространство жизненных влечений, порывов, инстинктов: «…Между человеком и счастьем не должно быть ничего, человек должен свободно и бесстрашно отдаваться всем доступным ему наслаждениям».
На полную осознанность откровенно эпатирующего шага писателя указывает и то обстоятельство, что после «Санина» – он написал повесть «Смерть Ланде» (1904), после появления которой о нем говорили как о наследнике Толстого и Достоевского одновременно. Следовательно, М. Арцыбашев мог, когда то было определено художественными задачами, работать в русле прежних традиций, не эпатируя публику демонстративной откровенностью.
Разумеется, никаких экзистенциальных планов в «Санине» мы не видим, и поиски их были бы явной натяжкой. Но дерзкий опыт Арцыбашева работает на утверждение одного из главных принципов экзистенциального сознания – приближение к человеку как экзистенции: «Человек не может быть выше жизни, он сам только частица жизни». Этим и определяется место Арцыбашева и его романа «Санин» в истории литературы XX века, в процессе становления экзистенциального сознания и в динамике русского романа на рубеже веков: Арцыбашев, сохраняя внешне традиционную форму романа, наполнил ее новым содержанием, какого еще не знала русская литература.
3
Опыт становления экзистенциального сознания в творчестве Ф. Сологуба
«Мелкий бес» Ф. Сологуба – это непререкаемо символистский роман, и основная его интерпретация может быть осуществлена только по этой линии. Но именно в таком качестве он и дает немалый опыт становящемуся экзистенциальному сознанию. Одно из важнейших пространств, в которых идет поиск человеческой экзистенции, – пространство человеческой свободы. Но трактуемая как атрибутивно экзистенциальная проблема свободы влечет за собой массу связанных с ней аспектов: свобода и отчуждение, свобода и одиночество, экзистенциальные, психологические, социальные пределы свободы, свобода и опустошение души.
Центр экзистенциального сознания Сологуба – «минус-человек» – образовавшееся в иррациональном мире существо. Эмоциональная парадигма взаимоотношений мира и человека у Сологуба – это ненависть ко всем, которая оборачивается ненавистью всех: замкнутый круг озлобленности, презрения, ненависти и является первопричиной психических деформаций. Мир отражен в искаженном зеркале замкнутого, отчужденного, озлобленного сознания, которое в принципе не может быть адекватным реальному бытию. Выстраивается почти андреевская цепочка зла: свобода, основанная на взаимной ненависти человека и мира – отчуждение – душевное опустошение – страх – восприятие мира на уровне первичных, поверхностных сведений – жизнь как откровенный физиологический акт. Анти-люди, анти-идеи, анти-реалии, абсурд – вот жизнь, отраженная в «Мелком бесе». Недотыкомка не из разряда чертей, она вполне земного происхождения, но она – символ сологубовского абсурда, возникшего в антимире, в сознании античеловека, материализовавшего основанную на страхе и ненависти антиидею иррационального мирового устройства.