Вторник, одиннадцатое апреля 1933 года
Лондон
Пожалуй, мне предстоит первой написать книгу о Гиллеспи. Да и кому иному мог выпасть этот жребий? Разве остался в живых еще хоть кто-нибудь, кто помнит его историю? Нед Гиллеспи — художник, новатор и забытый гений, мой дорогой друг и родственная душа. Мы познакомились весной тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года; последующие несколько лет нас связывала теснейшая дружба. За это время я научилась понимать Неда, как никто — не только с полуслова, но и с полувзгляда. Нас как будто сковывали друг с другом незримые узы, и порой мне случалось видеть его новые полотна прежде, чем он показывал их своей жене Энни. Мы с Недом даже условились написать совместный труд о его жизни и творчестве, но, к несчастью, замысел не осуществился из-за безвременной кончины художника в возрасте тридцати шести лет, как раз когда (по моему скромному мнению) его талант обещал раскрыться в полной мере.
Читатель, вы непременно спросите, почему, если Гиллеспи так гениален, вы никогда о нем не слышали. Знайте же: перед смертью Нед сжег почти все свои картины, за исключением горстки работ, хранившихся у новых владельцев. Полагаю, он покушался и на них; мне доподлинно известно, что однажды в лунную ночь Нед выкрал бы портрет миссис Юфимии Уркварт из Вудсайд-террас, Глазго, проникнув через окно уборной, если бы не сидящий в темноте дворецкий. Вынужденный прервать интимное занятие, сей доблестный муж, несмотря на спущенные до лодыжек брюки, умудрился схватить незваного гостя за плечи. После короткой потасовки Нед вырвался и убежал через палисадник, посмеиваясь (быть может, радуясь спасению?), а в руках у дворецкого остался твидовый пиджак, пропахший трубочным табаком. В карманах обнаружились счета на имя Неда, но, к счастью, полиция не проявила интереса к расследованию инцидента.
Таким образом, портрет Юфимии Уркварт уцелел, однако большинство картин было предано огню. К моему бесконечному сожалению, в их число попали последние и лучшие, хотя и несколько зловещие, работы Гиллеспи. Я уверена, эти бесценные шедевры знаменовали новую веху в творчестве художника, приоткрывали дверь в будущее — да-да, именно так! — и в мятущуюся душу Неда, отражали его противоречивые отношения с несчастной женой и родственниками; увы, близкие были для него не только источником вдохновения, но и тяжким бременем.
Вероятно, вы также спросите, почему я так долго хранила молчание и взялась за перо лишь спустя годы. Думаю, мне необходимо было отдалиться от событий, которые оставили неизгладимый след в моей душе. Не последним потрясением для меня стало то, что Нед не только уничтожил свое наследие, но и покончил с собой. Тогда я находилась от него за тысячи миль и была бессильна ему помочь. Намереваясь рано или поздно примириться с Недом, я не подозревала, что стремительная развязка положит конец не только нашим отношениям (из-за суда и этих глупых слухов о белом рабстве), но и его жизни. Однако не будем забегать вперед; я все изложу своим чередом.
