Она женщина суровая. Даже без этих острых скул и волевого подбородка ее ни с кем не спутаешь. Но она ни во что не вмешивается, и, как говорит Гортензия, ее можно не опасаться. Единственное, что ее волнует, — это Наполеон: его здоровье, его счастье, его нескончаемые успехи.
— Как только императрица забеременеет, — продолжает Наполеон, — наш ребенок будет объявлен Римским королем либо Венецианской принцессой.
Советники Наполеона поворачиваются ко мне, но я лишаюсь дара речи. Полина же восклицает:
— Римским королем?! Но Рим должен принадлежать мне!
— Это кто так решил? — встревает Каролина.
— Я имею право! — настаивает Полина. — Я княгиня Боргезе.
— А он — император Франции!
— Ты не можешь так поступить! — Полина вскакивает, и внезапно все начинают спорить.
— Тишина! — кричит Наполеон, но женщины галдят громче. — А ну, тихо! — гремит он, и в кабинете воцаряется тишина. — Я принял решение. Оно окончательное.
Я смотрю на Полину. Как и ее камергер, она вся в белом, от тонкого муслинового платья до мелкого жемчуга, украшающего ее волосы. Она открывает белую сумочку, достает платок и театрально рыдает в него.
— Своих детей он любит больше, чем меня, — жалуется она. — Я знала, что так оно и будет.
— Это всего лишь титул, — успокаивает королева-мать. Но Полина в ответ награждает ее ледяным взором.
— О каких детях, собственно, идет речь? — недоумевает Каролина. — Если на талии нашей императрицы и есть жирок, то только тот, что она привезла с собой из Австрии!
Министры отводят глаза, а Наполеон наступает на сестер с видом дрессировщика, усмиряющего зверей, способных в мгновение ока его проглотить.
— Ступайте! — приказывает он.
Полина прижимает платок к груди, и Поль выводит женскую часть семейства Бонапартов из кабинета. Когда дверь за ними закрывается и цирковое представление окончено, Наполеон подходит ко мне и берет двумя руками за подбородок.
— У нас обязательно будет ребенок, — говорит он с непривычной для себя нежностью. — Может быть, он уже сейчас где-то там подрастает.
Но я-то знаю, что с апреля, когда была наша свадьба, ничего не изменилось.
— Да.
— А когда он родится, то станет известен всему миру как Римский король!
Министры хлопают.
— В зале Госсовета тебя ожидает сюрприз, — сообщает Наполеон. — Твой отец прислал генерала Нейпперга, он привез кое-что, что ты забыла дома.
И хотя ответ мне известен, я не могу удержаться от вопроса:
— Зиги?
Наполеон загадочно улыбается.
— Давай сходим посмотрим.
Он подает мне руку, и все поднимаются. Двое стражников распахивают створки дверей.
— Генерал проделал большой путь, чтобы доставить этот груз, — замечает Наполеон. — Каролина мне сказала, ты с ним знакома.