Её ещё пугало то, что, отрешась от старого, она навсегда порывала с привычным ей высшим светом, но Рубановскую радовало другое — она становилась достойной подругой Радищева.
Елизавета Васильевна обрадовалась этому простому и единственному выводу, к которому пришла после раздумий, как неизбежному концу. По-другому и быть не могло. Это её живительный источник, из которого предстоит черпать теперь энергию, подкрепляющую её во всём.
Рубановская подошла к Настасье и молча поцеловала её в суховатые тонкие губы.
— Что вы, Лизавета Васильевна?
— Спасибо тебе, Настасья Ермолаевна, за урок.
— Славу богу, — облегчённо произнесла обрадованная Настасья, — я уж подумала и впрямь, не обидела ли вас, по своей глупости да неразумию.
— Слова твои многое открыли для меня…
— Обиду причинить другому, Лизавета Васильевна, грех на душу взять…
— Бог рассудит, Настасья Ермолаевна, — сказала Елизавета Васильевна, — права я или не права, если люди осудят меня за любовь мою к Александру Николаевичу.
Успокоенная Настасья неожиданно встрепенулась.
— Пойду-ка я заготовлю четверговую соль…
— Какую? — не поняв о чём говорит Настасья, спросила Рубановская.
— Четверговую. Её хранят, как лекарство, от дурного глаза, поят ею коров и телят, когда они больны. Четверговая соль от разных недугов помогает…
— Соль-то?
— Только четверговая, голубушка моя.
— А как её готовят?
— Завяжут в узелок и положат в печь на великий четверг.
— Предрассудки какие-то…
— И правда предрассудки, — поддакнула Дуняша.
— Ни к чему, — оказала Рубановская.
— В старину так поступали. И золу четверговую из загнетки сохранить надо, хорошо спасает овощи в огороде от всякой напасти…
— Не дай бог, Александр Николаевич узнает, посмеётся над нами…
— Я тихонечко сделаю…
Настасья вышла и осторожно прикрыла за собой дверь.
— Неугомонная Настасья Ермолаевна, — заметила Дуняша, — то разговор такой заведёт, то опять со своей солью или золой…
— А всё же она хорошая женщина, Дуняша, — сказала Рубановская, — у неё доброе сердце. Она желает людям лучшего…
6
Наряду с творческими трудами у Радищева было немало заботы и по дому. Степан рачительно вёл небольшое хозяйство, но предстояло жить, хозяйство разрасталось и разрасталось. Надо было заглядывать вперёд, предвидеть, что потребуется завтра.
Александр Николаевич советовался со Степаном. Степан доказывал, что надо непременно завести ещё корову, лошадь. Значит надо было думать о корме для скота на будущую зиму. Покупать сено на базаре было дороговато, и Радищев заранее договорился арендовать свободные церковные луга.
Степан предложил: