Герцогиня скоро догадалась о причине колебаний Дюпра и употребила все старания, чтобы убедить его, что самоуверенность графини не что иное, как недостаток опытности и бесстыдство, свойственное всем выскочкам. Она красноречиво доказывала Дюпра, что король, которому грозила опасность со стороны Испании, Германии и Англии, не мог быть настолько опрометчив, чтобы при новой женитьбе отказаться от всяких политических преимуществ и вступить в брак с незначительной бретонской графиней, которую он может иметь при себе помимо супружеских обязательств.
– Разве мой сын, – добавила она, – станет придерживаться мещанских нравов и забудет когда-нибудь о своем высоком положении и возможности менять женщин сколько ему вздумается? Кажется, до сих пор его нельзя было упрекнуть в постоянстве. Советую вам, Дюпра, теперь же сделать выбор между мной и этой тварью; в случае малейшей медленности с вашей стороны мне будет нетрудно уничтожить вас. Я могу смело признаться в моих прегрешениях: король поневоле простит матери, но при этом неизбежно обнаружатся некоторые из ваших деяний и вам нелегко будет оправдать себя, потому что король ненавидит вас.
Эти доводы окончательно убедили Дюпра, и он решил перейти на сторону герцогини. Таким образом, не прошло и двух месяцев после водворения Франциски в Фонтенбло, как уже враги ее трудились всеми силами над ее свержением. К числу их принадлежал и Бонниве, который отправился в итальянский поход в качестве главнокомандующего. Герцогиня могла смело рассчитывать на его помощь. Легкомысленный и равнодушный, он не способен был ни на какую серьезную привязанность и не принимал в соображение, что красивая графиня еще недавно нравилась ему. Это обстоятельство, напротив того, еще больше усиливало его неприязнь к ней, потому что при своем тщеславии он не мог примириться с мысль, что женщина, которую он вывел в свет и за которой ухаживал, была постоянно равнодушна к нему и даже обходилась с ним свысока. Он охотно взялся исполнить поручение герцогини найти новую любовницу королю, тем более что это вполне подходило к его роли фаворита. Если бы король Франциск отличался постоянством в своих привязанностях, то это было бы крайне невыгодно для Бонниве. Чем изменчивее было расположение духа властелина и разнообразнее его желания, тем больше представлялось случаев для слуги выказать свое усердие и тем значительнее становилась ожидавшая его награда. Если французское дворянство имело повод сомневаться в предводительских способностях Бонниве, то герцогиня нисколько не ошиблась, поручив ему отыскать в Италии красавицу, способную прельстить сердце короля.