– Довольно! Прекратим этот разговор! – воскликнул король. В этих немногих словах, в сопровождавшем их повелительном жесте и нахмуренных бровях выразилась такая бешеная ярость, что Бюде и Флорентин невольно отодвинулись от короля, а у Франциски вырвался легкий крик испуга. Наступила мертвая тишина. Никто не решался нарушить ее, потому что запальчивость короля производила подавляющее впечатление на людей, близко знавших его. Сидевшие в лодке ожидали услышать нечто худшее от грозного повелителя, который пристально глядел на воду и на черневший вдали Венсенский лес и как будто хотел притянуть его к себе, чтобы скорее избавиться от поездки и тяготившего его общества.
Наконец они причалили к берегу. Король вышел молча из лодки, сел на лошадь и уехал в сопровождении небольшой свиты. Графиня Шатобриан долго смотрела ему вслед. Когда Флорентин напомнил ей о желании короля, чтобы она ехала через Париж, то Франциска указала ему рукой на Венсенский замок, который виднелся вдали среди дубовых и буковых деревьев, и медленно пошла вперед с поникшей головой. Бюде и Флорентин охотно последовали за ней, потому что ослепительное летнее солнце невыносимо жгло на открытом берегу.
В то время как друзья Франциски осаждали ее вопросами относительно загадочного поведения короля и давали советы, как поступать с ним на будущее время, король Франциск приехал в Париж в самом мрачном настроении духа. Депеши, полученные им в Мелёне, извещали его, что Бонниве, как прежде Лотрек, скоро объявит ему о гибели целого войска и что неприятель под предводительством Бурбона и маркиза Пескера идет прямой дорогой на Прованс. Он должен был принять решительные меры, чтобы составить новое войско из рассеянных остатков старого и, встав во главе его, восстановить честь французского оружия. При таких обстоятельствах, требовавших быстрого способа действий, король менее всего был расположен обращать внимание на других или чувствовать сожаление к умирающей женщине. Он нашел королеву Клавдию в таком положении, что не только разговоры, но и всякая помощь были неуместны, и поспешно удалился от зрелища человеческой немощи, которое было для него неприятно даже в обыкновенное время, а теперь тем более показалось ему невыносимым. Он велел позвать к себе Дюпра и занялся приготовлением приказов в разные города своего королевства. Он составил их под впечатлением негодования на Франциску и ее друзей и в том же настроении сделал все существенные распоряжения относительно управления страной в свое отсутствие, которое было теперь окончательно решено.