— Не говори так! — унимал я ее, зажимая ей рот рукой. — Моя будущая жена не должна произносить таких речей!
— Что же такое? Я знаю, что женщина может жить с любимым человеком без брака, что ее за это осуждают, считают погибшей… Но что именно это значит, ей-Богу не понимаю. Мне необходимо остаться у тебя и знать, что ты меня любишь, вот и все!
Может ли влюбленный мужчина не ценить таких речей! Его громадное самолюбие не допускает мысли, что подобные же слова могут когда-нибудь относиться и не к нему!..
Помолвка моя наделала много шума. В Париже имя мое было известно, и газеты считали себя вправе заниматься моей интимной жизнью. В кружках знакомых и незнакомых толковали на все лады: по мнению одних, я увез богатую наследницу из родительского дома; другие уверяли, что опытная искательница приключений обошла меня и воспользовалась моей доверчивостью. Кто кричал, что Иза иностранная принцесса, влюбившаяся в меня до безумия и бросившая родных; а кто нашептывал, что она просто натурщица, бегавшая давно по мастерским и менявшая возлюбленных как перчатки.
На самом же деле Иза жила у меня затворницей, и никто ее не видал до свадьбы. Все время мы проводили втроем с матерью.
Когда Иза вошла в церковь в подвенечном платье, пронесся шепот восхищения. Несравненная красота ее, скромные манеры, умение держать себя — все это возбудило искренний восторг зрителей. Вы присутствовали на свадьбе, друг мой, и помните произведенное впечатление.
Я ликовал и чувствовал себя на седьмом небе! Поступил я, может быть, глупо, необдуманно — но во всяком случае честно и не отступил от моих принципов.
Медовый месяц мы провели в деревне у князя Р., бывшего в отсутствии и любезно предложившего мне свой дом.
Дом этот находится на берегу Сены, близ Мелена, у подножия леса Сент-Ассиз. В отсутствии хозяина там жили только садовник, его жена и дочь, которые приняли нас как друзей князя и заботливо услуживали нам.
Полная неизвестность — какое счастье! Роскошная обстановка, утонченный комфорт, вкусный стол, так как жена садовника прекрасно готовила — и независимость, простор, свобода!
Наступал май месяц. О, весна, весна!
Есть ли на свете такой обездоленный человек, который не радовался бы твоему появлению, не жил бы, хотя раз, одной жизнью с тобой, не упивался бы твоими щедротами? Какой ликующий переворот в природе: все, что плакало — смеется, что кричало — поет, что страдало — радуется; в голубых небесах видишь Бога и себя чувствуешь чище, лучше, добрее! Выдается ли холодный денек — не боишься запоздалого усилия зимы вернуть свои права, затопишь камин, отворишь окна и смеешься!