Какое неоценимое сокровище в такие минуты истинный друг! Своим самообладанием он умеет придать бодрости, приказывает вам не унывать — и вы слушаетесь. Я готов был на борьбу, решил быть выше страданий и ударов судьбы, понял восторги мучеников и презрение к палачу! Расстанусь с Изой, стану жить для сына и искусства — все это показалось мне просто и легко.
Константин снова вернулся.
— Ничего нового не произошло? — спросил он.
— Ничего.
Должно быть, Иза из окна видела его возвращение, потому что минуту спустя появилась из своей комнаты, одетая для прогулки, в шляпе и накидке и с бархатным мешочком в руках, вероятно, набитым дорогими безделушками. Сколько раз одевал я ее сам, когда она собиралась «куда-нибудь», советовал надеть то или это; выбирал, что ей более к лицу! О, ужас! Как я заботился, чтобы «другие» нашли ее интересной!!
— Вечером я пришлю за своими вещами! — объявила она и, спокойно дойдя до двери, отворила и затворила ее за собой, точно ничего особенного не произошло.
Да нет! Это невозможно! Я сплю… я вижу дурной сон! Моя жена, моя любовь, имя, честь — ушли таким образом? Она находит естественным преспокойно покинуть «наш» дом, ребенка, меня? Захлопнуть дверь и считать поконченными клятвы, забытыми дом, и прошлое, и будущее нашей любви? Все свои слова берет назад, как ни в чем не бывало! Считает себя свободной!
— Куда она? — спросил я, как потерянный.
— Опомнись! — твердо произнес Константин. — Дело еще не получило огласки. Если чувствуешь себя не в силах обойтись без этой женщины, скажи прямо — я верну ее, и все, что произошло, останется в тайне. Не ты будешь первым мужчиной, поставившим любовь выше своего достоинства… Только не упрекай, не мсти, не вспоминай и не раскаивайся! Но прежде выслушай меня и узнай всю правду. У жены твоей, по моему счету, было уже пять интриг… Это я знаю достоверно, а может быть, их гораздо больше.
— Что ты говоришь?
— Говорю, что она порочная женщина. Ничего подобного я не встречал и, с тех пор как познакомился с нею, презираю женщин еще сильнее прежнего.
Я схватился за голову.
— Пять! — повторял я. — Пять! Что ты говоришь! Кто же эти герои? Назови их!
— Не драться ли хочешь со всеми ними! Смешон ты был бы, друг мой! Всем окружающим известно поведение твоей жены, один ты ничего не подозревал. Сто раз порывался я открыть тебе глаза. Но такая правда не идет с языка, разве обстоятельства вынудят. Здесь, в этой именно комнате, я грозил ей, имея в руках улики. Дружба к тебе предписывала мне это. Знаешь, что она мне ответила с подавляющим цинизмом: «Он и увидит, так не поверит!» — «Но зачем же вы обманываете его? — говорю я. — Он молод, красив, знаменит, богат, обожает вас!» — «Ведь не с вами я его обманула? — возражает она. — Так прошу вас оставить меня в покое! Как хочу, так и живу. Или идите, доносите, может быть, окажете мне услугу».