И снова Изяслав совершенно неосмотрительно давал Юрию повод к войне, не воспользоваться которым было глупо.
Ростислав в Суздале, повинившись перед отцом, но заверив того, что киевляне готовы его поддержать, да и многие вокруг Переяславля – тоже, заперся в своих хоромах, не желая никого видеть. Он остался без удела, без дружины, без денег и мог полагаться только на помощь отца, еще хуже, что он закрепил за собой славу отцова предателя.
Нам никогда не узнать, что было причиной такого странного поведения Ростислава, но свою роль, хорошую или дурную, он сыграл.
Юрия захлестнула обида, Изяслав не просто захватил великокняжеский престол, не имея на то права, не просто постарался окружить его врагами, топтал его землю, Великий князь унизил обоих его сыновей, да еще как унизил! Если одного Глеба Юрий, скрипя зубами, простил, то за унижения Ростислава (хотя тот и был виноват сам, позволил унижать себя) не отомстить не мог, иначе уже вся Русь считала бы суздальского князя даже не слабым, а никчемным. Среди собственных бояр и дружинников росло возмущение:
– Да доколь, княже, терпеть будешь? Скоро и вовсе Изяслав в твоем терему сядет и станет требовать, чтобы сапоги лизал!
Вот теперь Юрий решил выступить сам, а не посылать сыновей с дружинами, от которых толку оказалось чуть.
Юрий Долгорукий все сделал верно, он не торопился, постарался заручиться поддержкой либо просто обещанием не мешать всех бывших союзников, уже предававших его, позвал на помощь ближних половцев… Эта его неторопливость в сборах и уверенность действий вселяли страх. Юрий не произносил громких речей, как Изяслав на новгородском вече, не обещал златых гор, он просто поставил Русь в известность, что идет на своего племянника Изяслава по праву, потому как тот безо всяких оснований воевал его собственные земли, унизил его сыновей и вообще сел на престол вопреки обычаю, не спросив согласия старших.
Собравшееся киевское вече снова отказало Изяславу в участии в войне против Мономашича, требуя, чтобы Великий князь все решил миром. Изяслав сумел убедить киевлян, чтобы хоть отправились вместе с ним. Одновременно срочно вызвал к себе братьев из Смоленска и Новгорода, а также полки из Владимира-Волынского.
Северо-Восточная Русь сталкивалась с Южной и Западной. Такого противостояния еще не бывало, слишком грозные силы сошлись у Переяславля. И тут Юрий Долгорукий сделал последнюю попытку решить дело миром. Он сам предложил этот мир Изяславу, оставляя тому возможность быть Великим князем, но с собственного благословения, а также требовал отдать отчину – Переяславль, в котором собирался посадить своего сына. Все по «Правде», все по обычаю, суздальский князь ни в чем не переступал отчины и дедины, обвинить его было просто не в чем. Юрий не нападал на Изяслава сам, напротив, это Великий князь пришел незваным в его земли, он даже согласился уступить свое право на Киев, а требовал всего лишь отчину – Переяславль.