Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович опалился на Василька за дерзкие речи, бранил брехом да погнал из стольного града в глухую пустошь.
Иной раз с удивлением вопрошал себя Василько: не приснилось ли ему веселое и удалое житие во городе, да во Владимире? Впрямь ли он пировал в сенях великокняжеского терема, тешился зеленым вином, обнимал разбитных и крашеных девок? Впрямь ли он врывался на верном коне в стан неприятеля, топтал в землю супротивников, а затем, истомившийся и израненный, со смущением внимал похвалу соратников? Впрямь ли иные славные мужи почитали за честь видеть его своим зятем, и мечта затмить славу Александра Поповича не казалась призрачной?
Но капризная память, выплескивая на мгновения те пресветлые денечки, пеняла ему за то, что по младости и скудоумию он так и не взял от светлой жизни ни окованных ларей с серебристыми мехами, ни злата-серебра, ни челяди многочисленной, ни тучных сел, ни жены высокородной.
И вот его удел изгойский: мир сузился до захудалого сельца на задворках Залесья, в лесах вятических, дремучих.
Василько, накинув на плечи кожух, вышел на сени. Отсюда, с господского холма, далеко простирался окоем. Он с первых дней своего заточения только и находил отраду в созерцании полегших перед ним лесов.
Здесь Русь не шла покойным мерным шагом, как на плоском Ополье, но озорно танцевала с холма на холм. Холмы те лесом поросли, и обложил тот лес плюгавое селишко Василька кругом, и манил тот лес в свои темные застывшие глубины, звал попытать силушку, поискать прямоезжую дороженьку в земли незнаемые, вольные и дивно украшенные. А еще меж холмов вдруг блеснет речная гладь, заискрится под ясным солнышком, укажет чистый путь к Владимиру. Только не поплывет Василько во Владимир, встретит его стольный град бесчестием и злобой, не будет он искать дороженьки прямоезжей, ибо сложит на той дороженьке буйную голову.
Все, сотворенное здесь человеком, казалось Васильку худым и нелепым. Неказисты были избы крестьян, подпертая столпом церквушка, плох был и тын, опоясывавший подворье Василька. Не перенесет тын лютую игру метелей и упрямую тяжесть сугробов – завалится и откроет всему честному миру скудность Василька.
Село досталось Васильку не от княжеских щедрот. Он выменял его у боярина, тучного и похотливого. О той мене много было пересудов в стольном граде. Где это видано, где это слыхано, чтобы за село красное с починками и деревеньками, чистыми водами, пожнями и пашнями давали рабу – девку вертлявую, злообразную, злоязычную? Но боярин и Василько охотно ударили по рукам.