Янка относилась к Васильку со смешанным чувством настороженности, неприязни и любопытства. Он был повелителем не только ее судьбы, но и ее жизни, потому был неприятен, потому невольно вызывал у нее опасение. Но улавливала Янка в нем тоскующую, мечущуюся силу и неосознанно желала поболее знать о нем.
Иногда она замечала на себе пристальный взгляд Василька и смущалась, мысленно молила Господа, чтобы он поскорее оженился. Однако брала Янку досада, когда Василько, проходя мимо, делал вид, что не замечает ее. Будто вместо нее, такой молодой и пригожей, находился невзрачный и донельзя постылый человече, которого и зреть-то было ему в тягость.
Если Янку огорчила внезапная и длительная отлучка Пургаса, то Василько пребывал в том нетерпеливом состоянии, когда все заботы и помыслы меркнут перед ожиданием давно предвкушаемой встречи с милым человеком. Впервые он остался на ночь в хоромах один на один с рабой.
Василько одернул свитку и заново подпоясался новым кожаным поясом с запонами серебряными. Затем погладил бородку, пригладил волосы на голове, присел на лавку и задумался.
В последнее время тяжкий груз одиночества стал невыносим; вспоминались коварные речи Петрилы, настораживали угрозы Воробья, тягостное видение являлось по ночам и заставляло колотиться сердце. Потому Васильку хотелось, чтобы подле был близкий человек, которому можно без опасения открыть душу и услышать в ответ утешение и совет добр; хотелось любить и быть любимым; в кругу грубости, корысти и дикости хотелось светлых, нежных и сокровенных чувств.
И Василько стал помышлять о рабе. Он, поначалу не видя в Янке писаной красавицы, постепенно открывал в ней многие приятности и не заметил, как она целиком овладела его душой. Но мучительных страданий не было; было лишь открытие красы, очарование молодостью, трепет перед загадочной женской душой, стремление почаще лицезреть рабу. Он украдкой заслушивался ее голосом, любовался ее быстрой походкой, восторгался ее ликом, особенно улыбкой, от которой так заманчиво темнели ямочки на щеках.
Но однажды… Он оделся и вышел из горницы, как бы собираясь осмотреть свое хозяйство, но на самом деле желая увидеть Янку. Вместо того чтобы, миновав клеть, выйти к лестнице и спуститься во двор, он подошел к поварне. Ступал тихо, проклиная скрипевшие под ногами половицы. У двери поварни остановился, прислушался и с радостью услышал голос Янки. Она пела:
Выходила девица на зеленый луг,
Кланялась, кручинная, на ракитов куст:
Ты, ракитов куст, пожалей меня,
Ты, ракитов куст, выслушай меня,