Артиллеристы отбивались из последних сил, когда саперы начали ставить мины вблизи огневых позиций. Платон встретил тут и своих солдат из первой роты. Они, эти храбрецы, сделали все, что могли: два «тигра» уже пылали на минном поле, другие втянулись в орудийный поединок с пушкарями. Однако силы были слишком неравные, тем более что дивизион атаковали сверхтяжелые танки, которые трудно остановить легкими, трехдюймовыми пушчонками — вся надежда на редкие, счастливые попадания в гусеницы.
Платон понимал, каково приходится расчетам этих орудий, и послал туда всех, кто оказался под рукой, чтобы погуще ставить мины в полосе прорыва. Сейчас уже не саперы надежно прикрывали артиллеристов, а те в свою очередь пытались как-нибудь прикрыть саперов, занятых поспешным минированием.
На гребне вспаханной ложбины показалась новая волна немецких машин, не меньше полудесятка.
— Надо отходить, товарищ майор, — оказал Платону его заместитель капитан Зуев, вообще-то очень храбрый парень, родом из Донбасса.
— Пожалуй, — согласился он, бегло глянув на часы. Тридцать минут, обещанные полковнику, истекали.
Но тут из северного оврага, что темнел буквально в сотне метров от дороги, выползли еще два «тигра» и, кажется, «пантера». Немцы шли в атаку с фланга.
Зуев первым схватил мину, бросился по кювету навстречу танкам.
— Ульяна, быстро в машину! — крикнул Платон. — Василий, — круто повернулся он к шоферу, — давай во весь опор через Вереб, строго на запад. Мы их тут задержим…
И он кинулся за капитаном Зуевым, увлекая за собой водителей грузовиков.
Шахтер Зуев был наповал сражен пулеметной очередью в упор, но е г о «тигр» подорвался на мине, густо зачадил. Другой взял правее, ловко перескочил кювет, намереваясь по дороге выйти в тыл артиллеристам, и немедленно открыл огонь. Платон с размаху упал навзничь, оглянулся на гулкий разрыв снаряда: там, где только что стоял «виллис», полыхнуло жаркое бензиновое пламя. Тяжко охнув, Платон, не раздумывая, продолжал ползти наперехват «пантере». Магниевая вспышка ослепила его — он потерял сознание…
Как дальше развивались события, Платон узнал лишь на вторые сутки в каком-то дивизионном медсанбате. Утром 26 января, когда немцы заняли Вереб и продвинулись еще на север от него, 23-й танковый корпус, находившийся в резерве командующего Третьим Украинским фронтом, был срочно введен в дело — без всякого авиационного прикрытия, даже без артиллерийской подготовки. Для этого просто не было времени: противник мог, развивая успех на Бичке, окружить всю 4-ю гвардейскую армию или, того хуже, мог прорваться к Будапешту. Вот тогда-то и разыгралось встречное драматическое сражение, в котором участвовало с обеих сторон до четырехсот машин и более полтысячи орудий и минометов. 23-й корпус, вооруженный танками иностранных марок, имевшими слабую броню, понес большие потери, но задачу выполнил: решительное — ва-банк! — наступление немцев было остановлено его контрударом. Лучшие эсэсовские дивизии «Викинг», «Мертвая голова» — вся эта бронированная элита, поддержанная «королевскими тиграми» и «фердинандами», вынуждена была попятиться назад.