Нусут, вездесущее и многозначащее словечко последователей ханддары.
Мы шли рядом друг с другом, и в одно из мгновений Фейкс взглянул на меня. Его лицо, самое прекрасное лицо из всех виденных мною человеческих лиц, казалось твердым и нежным одновременно, как будто было вырезано из драгоценного камня.
— Там, во тьме, — сказал он, — нас было не девять, а десять. Был еще кто-то извне.
— Да, это правда. Моя защита не в состоянии ничего укрыть от тебя. Ты — «слушатель», Фейкс, у тебя врожденный дар эмпатии, и наверняка при этом ты являешься еще и таким же мощным естественным телепатом. Поэтому-то ты и Ткач, который может управлять напряжением импульсов группы в автопотенцируемом режиме до тех пор, пока энергия не разрушает эту структуру и ты не получаешь ответ.
Он слушал меня очень внимательно.
— Странно и непривычно видеть таинства своего искусства со стороны, твоими глазами. До сих пор я смотрел и видел его только изнутри, как посвященный в таинство, как адепт.
— Если ты позволишь и если захочешь… Я бы очень хотел пообщаться с тобой на языке мыслей.
Теперь я был окончательно уверен в том, что Фейкс — естественный телепат. Его согласие и несколько упражнений должны легко снять подсознательную преграду.
— Буду ли я потом слышать мысли других людей?
— Нет. Не более, чем до сих пор. Язык мыслей — это просто метод достижения взаимопонимания и требует добровольной передачи и приема.
— Чем же это отличается от обычного разговора? А на языке мыслей солгать нельзя?
— Сознательно — нельзя. Фейкс на минуту задумался.
— Это искусство должно вызывать огромный интерес у королей, политиков и деловых людей.
— Деловые люди, не щадя себя, боролись против разрешения принять язык мыслей, когда впервые было установлено, что это — умение, навык, искусство, которому вполне можно научиться. И добились запрещения этого искусства на долгие десятилетия.
Фейкс улыбнулся.
— А короли?
— У нас уже давно нет королей.
— Да. Я в этом не сомневаюсь. Благодарю тебя, Генри, но мне не надо этому искусству учиться, разве что отучаться от него… И мне бы, во всяком случае, не хотелось обучаться искусству, которое совершенно изменяет мир.
— В соответствии с твоим собственным предсказанием этот мир изменится на протяжении ближайших пяти лет.
— И я изменюсь вместе с ним, но я не чувствую необходимости в том, чтобы изменять его.
Шел дождь, бесконечный, нескончаемый мелкий дождь гетенского лета. Мы прогуливались под деревьями хеммен на склоне горы, находящемся над станицей, где не было тропинок. Серый свет просачивался между темными ветвями, прозрачные капли то и дело срывались с фиолетовых игл. Воздух был холодным, но приятным, он был полон отзвуков дождя.