Для здоровья, для души,
Для хороших снов в тиши.
Баю-бай, а ты, гляди,
Меня завтра не буди…
…В том, что она себе нальёт исключительно «здоровья ради», я ни капельки не сомневался, а потому уснул быстро и спал без снов. Просто провалился в тёплую, мягкую темноту и дрых без задних ног, как какой-нибудь сурок-переросток в норке. Разбудить меня можно было бы, наверное, только землетрясением или целенаправленным выстрелом из гвардейского миномёта. Ну если я и преувеличил, то совсем немного, потому что в четыре утра…
– Ку-ка-ре-ку-у-у!!!
Меня плашмя подбросило на кровати, перевернуло и скинуло на пол. Выматериться я не успел, зато успел в ответном прыжке подскочить к подоконнику, схватить лежащее яблоко и с размаху, гандбольным броском, зафинтилить им в проклятого петуха.
Увы, мимо. Пернатый гад-будильник научился уворачиваться, а других снарядов у меня под рукой не было. Пришлось, скрипя зубами, признать своё поражение, посыпать голову пеплом (фигурально), два раза укусить подушку (реально) и, быстро одевшись, побежать по лестнице вниз, жаловаться Яге.
– О, Никитушка проснулся, – радостно улыбаясь, приветствовала меня разрумяненная бабка. – А я тебе с утра кашу гречневую запарила, с медком да молочком!
– Петуха хочу, – глухо попросил я, прекрасно осознавая, что ничего мне не светит.
И не то чтоб Яга как-то неправильно меня поняла, просто этот петух у неё какой-то любимчик. Орёт ни свет ни заря, клюётся, кур третирует, кота Ваську лупит периодически, мне спать не даёт, и всё равно ему всё сходит с рук. Или с крыльев? Скотина он, убью когда-нибудь. Зуб даю, сам сяду, но его убью…
– А ты кушай, кушай, сокол ты наш ясный, – привычно игнорируя любые мои намёки на петушатину, суетилась вокруг стола бабка. – Ты ить в курсе, что Митенька наш, добрая душа, вчерась пострадал безвинно?
– Нет. Стрельцы сказали, что он там подрался в пьяном виде?
– Врут! Врут, охальники! Вот я их ужо помелом!
– То есть он не пил? – уточнил я, берясь за ложку. – Не пил, не дрался и в поруб сам полез, просто из чувства политической солидарности с задержанными иностранцами?
– Да… нет… ну, не… – стопорнулась глава экспертного отдела, не зная, с чего начать, и вывернулась чисто по-женски: – Вот не любишь ты его!
– Факт. Я только девушек люблю. Брутальные крестьянские парни не в моём вкусе.
– Не любишь, наговариваешь почём зря, а ить мальчишечка старался, как мог.
– Когда самогонку квасил или когда женихов царевны Марьяны под столом мутузил?
– Не он энто, Никитушка, не он!
– Тогда кто? – Я вопросительно выгнул бровь.