– Это и есть Благой Вестник.
Непонимающий взгляд в ответ. И в том же взгляде беспокойство за душевное состояние товарища. Усмешка:
– Ты в детстве головой часто ударялся?
– Не чаще тебя, – Баргузин сделал большой глоток, даже не поморщившись. Привычка? – Да, именно Благой Вестник собственной персоной. То есть малая часть его.
– Так он не человек?
– Он вообще хрен знает что такое. До меня давно доходили слухи… ещё Альбин Жопник был жив…
– Кто?
– Потом его назвали Альбином Великим. Именно этот урод приютил… – ещё один, более долгий глоток, и профессор продолжил окрепшим голосом: – Неизвестно, откуда вообще явилась тварь, но пиктийцы воспользовались моментом, заключив союз. Взаимовыгодный союз, как им тогда казалось.
– Сейчас не кажется?
– А подробностей договора уже никто не помнит.
– Кроме тебя?
– Я узнал только сейчас, – Баргузин вздрогнул, заново переживая неприятные ощущения от мысленного контакта с разумными соплями. Зябко повёл плечами. – Благой Вестник даёт пиктам магию, забирая взамен половину вытягиваемой из жертв энергии. Ну и глорхийцев, охраняющих убежище, тоже кушает потихоньку.
– Урод.
– Вот именно, – кивнул профессор. – Поэтому они такие квёлые были.
– А тебя?
– Меня? Против любого роденийца кишка тонка, и если бы сам не полез… Даже среди пиктийцев рождаются те, кто способен закрыться от этой пиявки – так называемые «лишённые дара». Правда, и живут недолго.
– Но колдуны с нашими пленными… и мирными жителями.
– Они инструмент. Нож для вскрытия устриц. Топор дровосека.
– Тоже суки, – согласился Матвей и опять приложился к бузе, после определённой дозы оказавшейся не такой уж поганой на вкус. – Тварь нужно убить. Хотя бы этот кусок. Чего она боится?
– Ты же выяснил.
– Ага, выяснил. Но мы же не в сказке, где герой плевком сшибает с небес дракона, одновременно тиская грудастую блондинку. Или блондина, как предпочитают энейцы. Посмотрим на ситуацию трезво! – Барабаш икнул и отправился на поиски следующего бурдюка. – Это как укусы блох – неприятно, но не смертельно. Тут думать нужно!
В караулке буза не отыскалась – то ли кагуловы глорхи её уже выпили, то ли спрятали… Спрятали? Точно! И единственное место, где она останется в сохранности, – это подножие алтаря Благого Вестника. Живые сопли всякую дрянь употреблять не станут и другим не дадут. Хитрые глорхи! Ик…
– Ты куда? – окликнул профессор.
– Сейчас вернусь.
Почему же так качается пол? И стены немного того. Колдуют, сволочи. Мёртвые, но колдуют. А бузу спрятали! Не на ступеньках ли? Странно, там нет. Но должна быть!
– Эй, сопля, отдай бурдюк! Чего молчишь, когда человек спрашивает? Хочешь в одну харю заглотить после нашего ухода? И вообще… ты меня уважаешь?