Рудольф Баренц аккуратно развернул льняную салфетку, в которую опытный ординарец перед самым отлётом положил заранее порезанное сало, и вопросительно посмотрел на собеседника:
– Давай, Моня, колись.
Старший сотник, ещё недавно носивший в петлицах звезду величиной чуть ли не в суповую тарелку, заводить разговор не торопился. Разлил по половине стакана, вдохнул запах выдержанной лет двадцать ракии.
– За новое знакомство, Рудольф? Узнаём друг друга заново?
В корзине только они двое – командирский шар специально сделан меньшей грузоподъёмности, чтобы никто и ничего не смог отвлечь начальство от мыслей о высоком. Как и употреблять кое-что крепче воды за здоровье Владыки, не забывая о собственном.
Выпили. Баренц положил на хлеб тонкий, почти прозрачный ломтик сала, но закусывать не стал. Не в роденийских привычках перебивать послевкусие от первого глотка ракии. Потом можно, но только после третьей. И после ответов.
– Владыка знает, что ты здесь, Моисей?
– Догадывается, – хмыкнул начальник роденийской разведки. – Но если бы не смылся, то меня бы уже расстреляли.
– За что? – ломтик сала упал на дно корзины, но Рудольф этого уже не заметил. Руки вдруг сами собой потянулись к огнеплюйке на поясе.
– За предательство, – Моисей всё так же невозмутимо наполнил стаканы.
– Оно было?
– Я слил пиктийцам место и дату десанта.
– Да ты…
– Угу. Но подробности Холмского контрудара – уже не моя работа. А про пещеру сообщил, уж извини.
– Зачем?
– Мечта, Руди, исключительно мечта! Я всегда хотел переиграть Эрдалера, и сейчас, когда он сам идёт в ловушку…
– Ты идиот.
– Согласен, идиот. А ещё покойник, как и ты. Ведь в жизни с осуществлённой мечтой теряется смысл. Зачем она вообще нужна, если мечтать больше не о чем?
– А Владыка?
– Он обойдётся без нас, Руди. К счастью, есть кем заменить.
– Имеешь в виду профессора?
– Кого же ещё? Незаменимых людей не бывает, так что если уходить, так уходить с честью!
– Она у тебя осталась после гибели десанта?
– Потери оправданны. Ты уже не успеешь этого понять, но поймут потомки. Если смогут простить.
Человек у камина мысленно потянулся к тому, кто сейчас остро необходим. К тому, на кого можно взвалить хотя бы половину тяжкой ноши.
– Еремей?
– Что-то случилось? – профессор откликнулся сразу.
– Случилось всё и сразу. Ты нужен здесь.
– Завтра.
– Это срочно.
– Я же сказал – завтра.
– Дело не терпит.
– Оно всегда не терпит. И дай мне собраться с духом.
– Перед смертью не надышишься. Это образно, если что.
– А я попробую.
– Тебя часто о чём-то просит Владыка?
– Я и сам был Владыкой, пока кое-кто меня не вышвырнул. Завтра.