Похоже — утопил. Захватив с собой и друга Борю.
«Это сколько же мы выпили?! а?!» — болезненно прищурился Завьялов. Он не любил ощущения искаженного сознания, напивался крайне редко — по пальцем перечесть. Если сейчас не может вспомнить, как (и за что?!) оказался в этом коридоре — побил рекорд: раньше память не отказывала.
Борис приподнял голову, кривясь и морщась от каждого движения, поглядел на пол…
Внизу увидел не только терракотовые плиты пола и подозрительную тряпку-простынь, но и колесики.
Я на каталке, понял Завьялов. Валяюсь на каталке в каком-то коридоре, был накрыт вот этой дрянью… Наверное, — замерз, накрылся с головой.
Разглядывание пола и тряпки отобрало силы. Борис снова рухнул, вытянулся на каталке; голова кружилась, как после длительного бега в гору. Ощущение полнейшего бессилия было на столько непривычно для тридцатилетнего, крепкого мужика, что появились слезы.
«Докатился! — обругал себя Завьялов. — Довыступался! с каталки сползти не могу, лежу рыдаю, твою мать! — В забитом хлористыми больничными ароматами носу забулькали и засвербел сопли. Недавно крепкий тридцатилетний мужчина шибко разозлился: — Давай вставай, чмо позорное! Харе лягушек разводить!»
Самокритика ожидаемо подействовала. Завьялову показалось, что он сейчас резко, обеими руками оттолкнется от каталки, одним рывком восстанет…
Клешни вяло поскребли каталку. Локти подло подогнулись.
Сцепив зубы, поминая Косолапова нехорошими словами, Боря кое как умудрился сесть и свесить вниз ноги, одетые… в какие-то странные синие треники.
Застойные спортивные штаны с пузырями на коленях выглядели нереально. Не вполне доверяя разладившемуся зрению, Завьялов пощупал брючину…
Шерстяные, твою мать. Не показалось: он сидит на каталке в изгвазданных синих трениках, пошитых на социалистической картонажной фабрике во времена беспечного застоя.
«Это где же меня так приодели? — прикинул Боря. — Это с каким же контингентом я нагваздался…»
Загадка. Разгадка потонула в тугом похмельном тумане после обещанного ведра водяры с пивом. Переодеть Бориса Михайловича Завьялова из купленных в Риме джинсов в замызганные шерстяные треники…, пожалуй, не получилось бы ни у кого из знакомых.
И не потому, что Боря привередлив — на безрыбный случай и подштанники одежда. А потому, что никто из его друзей не хранит на антресолях тюки с пересыпанным нафталином тряпьем. Приятели такими портками лучше пол разово подотрут…
Так что, тут головоломка для трезвой головы. Прищурив левый глаз, Завьялов прикинул расстояние до пола и, покряхтев, спрыгнул с каталки.