Значит, это и есть тот труп, который собаки нашли. И он явно не моего производства… На душе тут же легчает.
Стараясь не уронить авторитет своей строгой, но справедливой начальницы, заверяю местное руководство, что пусть оно не переживает, всё будет путём. Питекантроп топает дальше по своим коммунальным делам, а я, распрощавшись с ним, двигаю к большой куче мусора. Нужна хоть какая-нибудь баклажка, воду набрать, пусть даже старая пластиковая бутыль, здесь таких много. Землекопное дело — потогонятельное, даже если не столько сам копаешь, сколько раздаешь указания и целительные пендели. А по такой жаре — и вовсе кирдык. Не в пакете же воду нести?
Подойдя поближе, громко матерюсь. В основании кучи — памятник из серого гранита. Кладбищенским хламом его, похоже, завалил бульдозерист, когда чистил главный проезд. Из-под ошметков венков, сухой травы и драных пакетов, проглядывает обелиск, с закрепленным наверху пропеллером.
Кое-как очищаю плиту, поотбрасывав мусор ногами. Смахиваю ладонью землю, читаю надпись. Здесь похоронены шесть летчиков. Экипаж Ту-95. «Стратег» взорвался в воздухе при возвращении с боевого дежурства. Выходит, ребята погибли при выполнении боевой задачи. Хоронили, значит, со всеми воинскими почестями. Оркестр, салютная группа, три залпа в воздух, школьники, наверное, в почетном карауле стояли…
Только все это через двадцать лет после распада Союза оказалось и нахер никому не надо. И ребята погибшие, и долг перед Родиной, и вообще. Завалили херней всякой, разве что не обгадили…
Становится очень паршиво. Я тоскливо ругаюсь и, как могу, расчищаю памятник. Отхожу, не оглядываясь. Не то, чтобы стыдно… Просто до крайности паскудно на душе. Тут на глаза попадается подходящая баклажка из-под «Живчика», прямо как меня и ждала. Нормальная раньше «цветная водичка» в последнее время совсем опаскудилась, зато бутылка удобная, двухлитровая…
Набрав воды из поржавевшего крана у сторожки, не спеша топаю к своим работничкам. Все-таки насчет «споро» я, конечно, поторопился. Из алкашни, что согласилась на шабашку, землекопы, как из меня канадский лесоруб, но дело у них продвигается. Почва тут легкая, песчаная, без камней.
Когда к нам подкатывает «таблетка» — санитарный УАЗ-469, чуть ли не малярной кисточкой выкрашенный в серый цвет с кривоватыми красными крестами на битых бортах, мы уже минут двадцать валяемся на траве, подставив морды вечернему солнцу. Благо, оно уже передумало дурковать. Рядом темнеет внушительная яма, а выброшенная на кучу земля начинает подсыхать…
Пока мы зеваем и протираем глаза, из «таблетки» выбираются Пат и Паташон — щупленький водила и отожраный на спирте и витаминках санитар. Не обращая на нас ни малейшего внимания, они распахивают задние двери и выволакивают, уронив на примятую траву, три длинных пакета из толстого прозрачного полиэтилена.