— При чем тут повар?!
— А я говорю точно, ему плевать на все, кроме еды. Он вечно приходит к завтраку или обеду.
— Не болтай глупостей, Джон!
— Точно, точно. Чревоугодник он. А от меня требуют, чтобы я его терпел! А стоит мне самому взглянуть на Полли, и…
— Что и…?
— О, Боже мой!!
Стэфани посерьезнела, с тоской взглянула на Джона, с брезгливостью перевела взгляд на Патрицию и заговорила своим полным непререкаемого достоинства голосом:
— Это совсем другое дело. Эндрюс боготворит землю, по которой я ступаю — это точно. Но ты грубо льстишь себе, если воображаешь, что твоя Бесколготочек боготворит землю, по которой ступаешь ты. Она боготворит твой кошелек, те вещи, которые покупаешь ей ты, и пока покупаешь.
Патриция вся как-то приосанивается, как курочка, которая собирается переступить лужицу с водой, и даже голосок ее звучит как ко-ко-ко:
— Не стану спорить — от споров одни только неприятности. Боюсь, что я действительно дорого стою Джонни: он ведь любит дарить мне красивые вещи, которых я не могу себе позволить.
— Особенно колготки.
— Колготки тоже бывают разные, а красивые очень дорогие, вы не находите?
Джон Фархшем с нежностью, которую он не может скрыть, смотрит на Патрицию и даже голос его становится не таким визгливым, обращается к ней:
— Нет, Полли, ты не стоишь мне дорого. Ты ведь сама чистое золото…
— Как трогательно.
— Подожди, Стэфи. Полли, это я навязываю тебе всякую дрянь, которой ты не хочешь. Ты бережешь мои деньги гораздо больше, чем я. Милая…
— Ну, хватит излияний. Вы, как я полагаю, его воскресная жена?
— Нет, миссис Фархшем, я сказала бы, скорее, что его воскресная жена — это вы.
— Я?!
— Да, вы. Ведь за его одеждой и за тем, чтобы он вовремя постригся, слежу я.
— Я надеялась, что у него хватало ума хотя бы на то, чтобы следить за своей внешностью, а не только за телом.
Встряхнувшись, чтобы как у курочки перышки легли ровно, Патриция приготовилась к монологу:
— Вы не случайно, столько раз выходя замуж, оставались одна.
— Это уж слишком!
— Вы не понимаете мужчин. Они поглощены другими вещами и совсем опускаются, если рядом нет настоящей женщины, способной присмотреть за ними. Видите ли, мистер Сэдверборг, дело обстоит так. В мире есть два сорта людей — люди, с которыми уживается кто угодно, и люди с которыми не уживается никто.
— Вы даже философ!?
— Не перебивайте, пожалуйста, миссис Фархшем. Люди, с которыми никто не уживается могут быть хороши собой, богаты, энергичны, блестящи, умны, темпераментны, даже романтичны и еще массу достоинств иметь.
— Вы таких встречали?
— Я же прошу вас, мадам, я должна сказать. Когда такие люди довольны собой, они могут быть приятными и сделать другого человека счастливым на полчаса. Но попробуйте пожить с ними — и они заедят вашу жизнь, заставят вас бегать за ними, прислуживать им и терпеть бесконечные ссоры. У них не пикнешь! На роли воскресного мужа или жены, они годятся, годятся для неистовых ссор и еще, разумеется, они умеют делать деньги, умеют их беречь и умножать. Но как спутники жизни они невыносимы.