— Мы.
— А театром?
— Мы.
— Репертуаром?
— Мы.
— А что вы, простите, понимаете в искусстве?
— В общем ничего, но американец нанял…
— Ясно, ясно, продолжайте.
— В общем, чтобы провернуть это дельце, понадобилось еще полдюжины американцев, каждому из которых понадобилось зачем-то дать долю. Мне же нужно было всего пятьдесят тысяч. Поэтому я вышел из игры, победоносно вернулся к Стэфи и потребовал ее руки. Она решила, что я великий человек. Я им и был: деньги сделали меня великим. Скажу честно: я был пьян ими и стал совсем другим человеком. Хотите верьте, хотите нет, но я даже ростом стал выше.
Джон Фархшем с достоинством замолчал, но все продолжали смотреть на него, ожидая не то продолжения этой трогательной сказки, не то каких-то выводов. Рассказ казался незавершенным. Первой поняла это Стэфани:
— Все это истинная правда, — завершила она.
— Ты же знаешь, врать я не умею.
— И это правда.
— Что же еще?
— А то, что ты, несчастный, не привык к деньгам и они переродили тебя. А я, несчастная, даже не подозревала, что деньги способны творить такие чудеса. Ведь я с колыбели владела миллионами и обращала на них столько же внимания, сколько на воздух, которым дышу.
— Вам хорошо, мадам.
— В этом плане да.
— Чего же вам не хватает?
— Очень многого.
Их пикировку прервал Джулиус Сэдверборг, обратившись к Стэфани:
— Тем не менее десять минут назад, когда я предложил развод, вы спросили, на что ваш муж будет жить. Что стало с этими пятьюдесятью тысячами?
— Их нет.
— Где же они?
— Он спустил их в три недели. Он купил на них цирк, — с какой-то безнадежностью ответила Стэфани.
— Почему цирк?
— Ему так захотелось.
— И что же?
— А ничего. Он воображал, что все, к чему он ни прикоснется будет превращено в золото. Через месяц мне пришлось продавать его цирк с торгов. Он готов уже был выпустить хищников на волю и сбежать, но я успела вмешаться. Это обошлось мне в четыреста тридцать фунтов, шестнадцать шиллингов и пять пенсов.
— Я не виноват.
— Как всегда.
— А что было делать? Слон заболел гриппом. Министерство здравоохранения запретило представления и не разрешило мне переехать в другой город, потому что животные могли стать переносчиками ящура.
— И это все?
— Все, — грустно заключила Стэфани. — Как бы там ни было, а его пятьдесят тысяч принесли моему капиталу не прибыль, а четыреста фунтов убытка.
— А вы ждали доходов?
— Да. Достойных принца и героя, а мне пришлось содержать червяка. А теперь вот вдобавок имеет наглость требовать развода.
— Ничего подобного, — возразил Фархшем. — Я ничего не требовал. Это предложил господин поверенный. Разве я могу позволить тебе развестись со мной?