Когда дело касалось денег, а теперь Стэфани разглагольствовала на самую свою любимую тему, красноречию ее не было пределов, если ее не остановить, то она могла говорить часами увлекательно и с блеском. Но доктор прервал ее красноречие неожиданным замечанием:
— Денежная аристократия? Вернее, плутократия.
На минуточку задумавшись, Стэфани решила не возражать, не мелочиться:
— Пусть так.
— Вы согласны?
— Да. Еще скажу вам, что я — плутократка из плутократов, в нескольких степенях.
— Так вот, уважаемая, это болезнь, от которой я не лечу. Я думаю…
— Подумайте, подумайте.
— Я хочу вам сказать, что единственное лекарство от вашей болезни — это революция. Но его применение сопряжено с большой смертностью людей; кроме того, когда революция получается не такая, как надо, она только усугубляет недуг. Я ничем не могу вам помочь. Мне пора на работу. До свидания!
Стэфани не собиралась отпускать доктора. Это противоречило каким-то только ей известным планам, и она была настойчива, неукротима:
— Но это и есть ваша работа. Что вам еще делать, как не лечить меня?
Доктор защищался мягко, но настойчиво и даже немножко агрессивно:
— В жизни так много дел кроме лечения мнимо больных, я уверен.
— Я больна по-настоящему.
— Не заметил.
— Но вам за это хорошо заплатят. Деньги нужны всем, не отказывайтесь.
— Те небольшие деньги, к которым я привык и которые мне нужны, я зарабатываю трудом, который считаю более важным. Я привык уважать себя, свой труд.
Оттолкнув доктора, Стэфани пантерой промелькнула мимо него к двери, вернулась обратно, обошла вокруг стола, собираясь излить на голову этого человека волну нового гнева, закипавшего в ней, как лава в старом вулкане:
— Вы свинья, скотина и большевик!
— Кто?!
— Все что я сказала. Вы хотите бросить меня в минуту несчастья; вы поступаете отвратительно и бессердечно. Моя машина ушла. Денег у меня нет — я никогда не ношу их с собой.
— А вот мне и носить нечего. Машина ваша вернется, и вы сможете одолжить деньги у своего шофера. Больше ничем не могу вам помочь. Прощайте!
Остановившись у двери, Стэфани загородила проем двери собой и начала осыпать доктора бранными словами, многие из которых он не понимал. Он был интеллигентным иностранцем, хорошо знал язык, но к изучению слэнга еще не приступал. Когда он сосредоточился, то услышал следующее:
— Вы форменный бегемот, тюлень и пресмыкающееся. Вы башибузук. Я должна была догадаться раньше по вашей смехотворной феске. Снимите ее — вы находитесь в моем присутствии.
Приблизившись к доктору, Стэфани схватила феску и спрятала ее за спину.