— Так вы еще и верующий в Бога?
— Без сомнения.
— Так вот! Вы мой домашний врач. Я очень больна, и вы не имеете права оставлять меня без врачебной помощи в этой Богом забытой дыре. Если вы мне не окажете Помощи — я умру. Это будет на вашей совести и перед Богом, и перед людьми. Вы так не считаете?
Доктор вновь решил приблизиться к Стэфани, сделал несколько маленьких шажков, остановился, потом подошел еще ближе и остановился все еще на приличном расстоянии.
— Все же я не вижу у вас никаких болезненных симптомов. Вам больно?
— Да. Ужасно!
— Где?
— На руке.
— На какой?
Стэфани опять рассердилась, но не настолько, чтобы испугать доктора:
— Не допрашивайте меня с таким видом, словно не верите мне. Я покалечила себе все суставы на руке о подбородок этого мерзавца.
— На какой руке?
— На этой, разумеется, — сказала Стэфани и протянула ему руку, как для приветствия.
Доктор деловито взял ее руку, мягко потрогал все суставы, потянул за каждый палец, перевернул, осмотрел ладонь, как бы заглядывая, нет ли там травмы, потянул за кисть и отпустил руку.
— Рука в полном порядке.
— Откуда вы знаете?
— Я вижу.
— Это моя рука, а не ваша.
— Но я врач и знаю, что вы вопили бы на весь дом, будь у вас вывихнута рука.
— Я терпелива.
— Вы притворяетесь, вы лжете.
— Не лгу.
— Для чего вы это делаете? Чтобы казаться интересной, очаровательной?
Стэфани отступилась от доктора на полшага, посмотрела на него с высоты своего недосягаемого положения, приблизилась опять на полшага и сказала так, будто ввинчивала в него каждое свое слово:
— Казаться интересной! Запомните хорошенько: я и так интересная.
Но доктору было слов не занимать, он привык к общению с людьми, больными и здоровыми:
— С медицинской стороны — нисколько. А чем интересны вы с других точек зрения, осмелюсь спросить, уважаемая?
Рассматривая доктора, как ископаемое, что появилось неожиданно в поле зрения, Стэфани опять стала объяснять доктору:
— Я — самая интересная женщина Австралии. Я — Стэфани Харпер Фархшем.
— Первый раз слышу. Вы, вероятно, австралийская аристократка, как я подозреваю?
— Он подозревает! Аристократка? Уж не за сентиментальную ли дуру вы меня принимаете?
— Я бы так не сказал.
— Хватит того, что сказали. Доложу вам, мои предки еще пятьсот лет назад ссужали деньги не только всему нашему континенту, но и Европе. А сейчас мы банкиры высшего класса. Нас знают во всем мире.
— Значит, вы еврейка?
— Почему вы так решили?
— Всемирно известные банкиры — все евреи.
— Не обязательно.
— Все так считают.
— Пусть считают. Я христианка до последней капли крови. Евреи бросают чуть не половину своих денег на благотворительность и разные фантастические затеи вроде международного сионизма. Но это их право. Но хочу вам, по секрету, сказать, что там, где дело касается денег, любой из Харперов обведет вокруг пальца самого умного еврея. Мы — единственная подлинная аристократия в мире. Денежная аристократия.