— Я не сомневаюсь, что вы возьмете денежки и с них — это у вас получится.
Стэфани посмотрела на его крысиную физиономию, на напряженно ожидающую ее решения женщину, еще раз оглядела помещение. Мужчина уже достал из кармана полмарки и подбрасывал ее в руке, уверенный, что быстро соблазнит видом монеты эту пришелицу.
— Берете полмарки?
Стэфани молчала. Она изучала эту пару, их мастерскую, и ее экономические планы им были недоступны, как никогда они не смогли бы понять ее, знай эти люди, кто перед ними.
— Берете? — Видите — я даю! — он бросает монету на стол. — Слышите звон настоящих денег?
— Не мельтешите!
— Что? Так вот — это мое последнее слово! — осмелел хозяин заведения. — И каждую пятницу будете приходить за новой монетой, если избавите меня от инспектора. Я хочу тоже поставить вам условие.
— Вы мне?!
— Я же не буду вам платить просто так.
— Какое же?
— Я сказал — избавьте меня от инспектора.
Очевидно мужчина уже сильно раздражал Стэфани и решение она приняла независимо от его слов и поступков. Внешние раздражители, естественно, действовали на нее, но решения всех своих дел она принимала только по своей инициативе, руководствуясь своим даром финансового воротилы.
— Нечего передо мной звенеть этой жалкой монетой, — властно сказала она.
— Почему это она жалкая?
— Я их видала!
— Видала? Видеть — это еще не иметь!
Стэфани улыбнулась, но сочувствия в этой улыбке не было. В денежном вопросе у нее никто не вызывал сочувствия, если он не умел делать деньги, не умел их беречь и умножать, не умел их превращать в разумные и радостные дела.
— Я отлично знаю, — ее властный голос, который отдавался эхом в этом подвале, пугал хозяйку все больше и больше; она подалась к Стэфани, но та отстранилась и продолжала: — что, если я захочу, вы дадите и пять марок!
Женщина, уже готовая упасть на колени, взмолилась, почти согнувшись в поклоне:
— О, мадам, будьте подобрей!
— Помолчите!
— Вы даже не знаете, уважаемая, как нам приходится трудно заработать эти полкроны.
Но хозяину уже не терпелось побыстрей избавиться от Стэфани. Рассердившись, он решил уступить. Видеть свою жену униженно просящей о милости у этой хищницы ему было невыносимо.
— Ну хватит!
— Что хватит? Мы еще ни о чем не договорились, и запомните, последнее слово будет за мной!
— Мы не такие уже и нищие, — грубо сказал мужчина. — Я заплачу столько, сколько будет нужно, сколько это будет стоить и не больше.
— Все понятно!
— А раз понятно, раз вы все знаете, то знаете, что больше с нас не возьмешь, то берите свои пять марок и оставьте нас, ради всего святого.