– На горы смотрю. Красивые горы. Только там очень трудно… холодно и сорваться легко.
Присев рядом, я спросил:
– А тебе не страшно воевать?
– Страшно, – честно ответила Наташа. – Почти всем страшно. Дайянке не страшно, она нечувствительная какая-то. Кира и Мирта тоже говорят, что ничего не боятся. Но я думаю, они врут.
– У тебя храбрый дедушка, – сказал я.
– Да. И умный. Он с нами много говорил, прежде чем мы решили стать партизанами. Про Иней… и вообще.
– И уговорил.
– Уговорил. Он объяснил, что самая главная свобода всегда была внутри человека. В душе. Даже самые страшные тираны не могли отнять у человека право думать по-своему. А Иней пытается это сделать… и тут уже не важно, убьют нас или в зомби превратят. Все равно ведь это будем уже не мы.
– Угу, – сказал я. Хотя на самом деле подумал: если человека навсегда посадить в тюрьму, то это будет еще страшнее. Зомби ведь уже не понимает, что у него отняли свободу.
– А трудно быть фагом? – спросила вдруг Наташа.
– Что? Ну… когда как.
– Правда, что вы ничего не боитесь? Совсем?
Мне хотелось признаться, что я вовсе не фаг. Но делать этого было нельзя.
– Даже фаги боятся, – сказал я. – Особенно если не за себя.
Наташа едва уловимо в темноте кивнула.
– Тиккирей…
– Что?
– Знаешь, я думаю, что мы все погибнем, – сказала она. – Ну не сможем мы все время прятаться… а по нам сейчас одну ракету выпустить – и все.
– Вы же прячетесь.
– Все равно поймают. Мы, конечно, остерегаемся… вот сейчас костер жжем, потому что на вершине холма. А это гейзерные холмы, тут часто горячие источники бьют. Но нас все равно рано или поздно выследят. Если только Империя на помощь не придет.
Я молчал. Мне нечего было ей сказать, я не знал, когда начнется война с Инеем.
– Тиккирей… поцелуй меня, – вдруг попросила Наташа.
У меня даже дыхание перехватило.
– Я никогда не целовалась, – сказала Наташа. – Знаешь, обидно, если нас убьют, а я еще ни разу не целовалась. Ты меня поцелуешь?
– Э…
– Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься… – сказал я, хотя ничего такого особенного в Наташе не было.
– Поцелуй меня. Один раз. – И Наташа повернулась ко мне.
Может быть, фагов и учат целоваться, а вот я тоже никогда по-настоящему не целовался! Мне захотелось вскочить и убежать, но трусить было стыдно. Потом я увидел, что Наташа закрыла глаза, и чуть осмелел.
В конце концов, меня же никто не заставляет на ней жениться!
Я осторожно прикоснулся губами к ее губам. Ничего особенного… только почему-то сердце стало тревожно колотиться.
– Уже все? – тихо спросила Наташа.
– Да…
– Спасибо, – неуверенно сказала Наташа.