Погодите-ка. Человека убили, а я оказалась причастной к его смерти. Может быть, Фарли Скэнлон и есть мой хранитель, о котором говорила сестра Мэри Элизабет. Я очень надеялась, что это не так, потому что и ежу ясно: ему я не понравилась. Но опять же, два дня, одиннадцать часов и двадцать семь минут еще не истекли. Значит, у меня еще было время спровоцировать чью-то смерть. Слава олимпийским богам.
– Нравится мне твоя квартира, – услышала я глубокий голос.
Опешив, я смахнула с лица воду и выглянула из-за шторки. Рейес Фэрроу стоял, прислонившись к туалетному столику и скрестив руки на широкой груди. Нечесаные волосы, небритая щетина… Короче говоря, самая сексуальная картина на свете. Ленивая улыбка тронула его губы, и мои ноги решили превратиться в желе.
Прищурившись, он посмотрел на шторку.
– Разве я не избавился от этого?
Говорил он о предыдущей шторке, которую растерзал, когда еще мог по собственной воле покидать физическое тело и сеять по миру хаос. Растерзал невероятно огромным мечом, и я не образно выражаюсь. Тогда я напрочь отказалась выходить из-за шторки, и она немедленно заплатила жизнью за мою дерзость.
– Она новая, – предупредила я. – И мне нравится длина.
Рейес улыбнулся:
– Благодарю.
– Я говорила о шторке, – осадила я его, хотя от напоминания мое сердце пропустило следующий удар.
Несколько долгих секунд он молчал, изучая взглядом ту часть меня, которая была ему видна.
– Ну конечно.
На нем была зеленая армейская куртка и комуфляжный комбинезон – наверное, заскочил в магазин Армии спасения. Сам Рейес выглядел уставшим. Под глазами залегли едва заметные тени, и мне снова стало интересно, где он остановился.
Выключив воду, я потянулась за полотенцем. Он перехватил мою руку и шагнул ближе. Темные глаза заинтересованно блестели.
– Тебе идет быть мокрой.
Я попробовала вырваться, чтобы прикрыться, попутно стараясь унять сорвавшийся с цепи пульс. Исходивший от Рейеса жар пополз вверх по моей руке, когда он перевернул ее и поцеловал в ладонь, пощекотав щетиной кожу.
– Как твои раны? – отупело спросила я, загипнотизированная его ртом и теми невероятными вещами, что он творил с одной лишь ладонью.
Он посмотрел мне в глаза. В его взгляде было столько силы, что я перестала дышать.
– Лучше, чем остальное. – Богатый, глубокий голос казался приятнее теплой воды, которой я наслаждалась всего пару минут назад.
Поскольку одна рука, бывшая в плену у Рейеса, отказалась подчиняться моему мозгу, пришлось отодвинуть занавеску и взяться за полотенце другой. Он склонил голову набок, чтобы лучше видеть.