Едва лишь я договорил, как появился Окстьерн и принес письмо. Он был достаточно проницателен и прочел на лице моем, что меня посвятили в историю похождений его… Он посмотрел на меня и обратился ко мне по-французски:
— Сударь, пощадите меня. Огромное состояние, блестящее имя, влияние — вот те сирены, лести которых я поддался. Познав горе, я познал и угрызения совести. Отныне я хотел бы жить среди людей, ибо уверен, что более не смогу ни сделать их несчастными, ни навредить им.
Бедняга сопроводил слова свои слезами, однако я не чувствовал себя вправе разделить их. Провожатый мой взял письмо и обещал сделать все возможное. Мы уже собрались уходить, когда увидели, что улица запружена толпой и та приближается к месту, где мы находились… Мы остановились. Окстьерн все еще был с нами. Постепенно мы разобрали, что во главе толпы шли двое мужчин, они о чем-то яростно спорили. Заметив нас, они направились нам навстречу. Окстьерн узнал их.
— О, Небо! — воскликнул он. — Что это?.. Полковник Сандерс в сопровождении министра рудников! А там еще и наш пастор… Значит, они пришли за мной, господа. Неумолимый враг мой настиг меня даже в недрах земных!.. Чего еще требует он, дабы утолить месть свою?
Окстьерн не успел договорить, как полковник приблизился к нему.
— Вы свободны, сударь, — сказал он ему. — Своим освобождением вы обязаны тому, кому нанесли безмерно тяжкое оскорбление… Сенатор, я получил освобождение ваше; король предложил мне чины, почести — я отказался от всего, испросив лишь одну милость — даровать вам свободу… Я получил ее, вы свободны и можете следовать за мной.
— О великодушный человек! — воскликнул Окстьерн. — Неужели это правда? Я свободен… и свободен благодаря вам!.. Вам, кто хотя и пытался взять жизнь мою, но все еще не покарал меня, как я того заслуживаю…
— Я был уверен, что вы догадаетесь о намерениях моих, — сказал полковник, — знал, что ничем не рискую, возвращая вам свободу. У вас не будет возможности злоупотребить ею… Впрочем, разве все несчастья ваши смогут искупить мои собственные? Разве обрету я покой, видя мучения ваши? Разве заключение ваше может искупить ту кровь, что вы пролили? Я был бы столь же жесток, как вы… и столь же несправедлив, если бы верил в это. Разве, заключив человека в тюрьму, общество тем самым исправляет зло, что причинил он… Нет, если общество желает, чтобы человек искупил содеянное им зло, надо отпустить его на свободу. Тогда все станут творить добро, вместо того чтобы прозябать в оковах. Все, что изобретает деспотизм у одних народов или строгость законов у других, сердце честного человека отвергает… Уходите отсюда, граф, уходите, повторяю вам — вы свободны.