Посреди этой буйной растительности стоял богато украшенный шатер; в таких шатрах, однако не столь роскошных, обычно живут предводители арабских бедуинов. Этот же был сделан из индийского шелка, расшитого золотом, и имел высоту двадцать четыре фута. Шнуры, с помощью которых он крепился к земле, были пурпурные с золотом; золоченая бахрома довершала его убранство.
— Идемте, — приглашала графиню фея. — Забудьте о гневе гения Огня: он побежден, и ему ничего не остается, как стать нашим помощником.
Графиня, удивляясь все больше и больше, взяла под руку Селькура и стала уверять его, что никогда еще не встречала человека, наделенного столь богатой фантазией и таким безупречным вкусом. Они пришли во владения гения Огня; завидев гостей, он упал ниц и стал молить Нельмур простить его за то, что он осмелился умышлять против нее.
— Ничто так не развращает государей, как вседозволенность, сударыня, — говорил он. — Поэтому для удовлетворения своих прихотей они готовы на любое злоупотребление; привыкнув ни в чем не знать отказа, они приходят в ярость, когда кто-либо смеет противоречить им, и лишь собственные несчастья напоминают им, что они такие же смертные, как и подданные их. Я благодарен судьбе за полученный урок: он научил меня умерять желания и обдумывать последствия своих поступков… Я был королем… теперь я простой пастух; но не жалею о перемене, ибо ей я обязан тем, что сейчас вижу вас.
На столь лестное для нее приветствие графиня отвечала подобающим образом, входя в шатер. Там уже все было приготовлено для сельской трапезы… и как скромно он был убран!
— Сударыня, — говорил новоявленный пастух, — я не могу предложить победителю своему обильный ужин. Соблаговолите ли вы удовольствоваться этим?
— Мне не приходилось обедать в подобном месте, — отвечала графиня, — так что в любом случае вы удовлетворите либо аппетит, либо любопытство, или же и то и другое вместе.
Внутри шатра расположились заросли пахучего кустарника; каждая ветка сгибалась под тяжестью множества птиц, которые словно отдыхали на них. Птицы эти, собранные сюда со всех концов света, были как живые… Но каждая под оперением своим была либо зажарена, либо сделана из какого-то изысканного и сочного яства. Вместо стола посередине высился плоский холм, усыпанный цветами, подле которого для каждого сотрапезника нашлось место; сидеть же предлагалось на холмиках, поросших мягкой густой травой, так что гости чувствовали себя охотниками, устроившими привал на зеленом лугу.
— Пастух, — обратился Селькур к гению после первой смены блюд, — графиня находит подобный способ вкушать трапезу не совсем удобным. Не будете ли вы столь любезны пригласить нас к себе?