— Мы у ворот владений гения, чья стихия — огонь, — говорил Оромазис графине. — Он предусмотрительно попросил нас задержаться здесь до тех пор, пока не даст нам знать, что путь в город его свободен, ибо из-за бушующего повсюду пламени дорога туда небезопасна.
Едва Селькур произнес эти слова, как из вулкана выскочила саламандра и устремилась к царице праздника, дабы почтительно припасть к стопам ее…
— Оромазис, — произнесла она, обращаясь к Селькуру, — гений Огня послал меня предупредить, что путь в город закрыт, вы прогневали его, ибо заранее не представили ему вашу даму. Теперь он увидел ее… влюбился и решил тотчас же жениться на ней. Он расторгает ваш союз и в случае отказа обрушит на вас все пламя, какое только имеется в распоряжении его, и тем самым вынудит исполнить требование.
— Идите и скажите вашему господину, — отвечал Селькур, — что я скорее расстанусь с жизнью, чем приму условия его. Я пришел к нему как друг… Мы друзья: он знает, что сила его без поддержки моей ничтожна, а посему надобность, кою он испытывает во мне, не дает оснований столь бесцеремонно обходиться со мною… Впрочем, пусть поступает как знает: я не боюсь его молний. Сколько бы он их ни выпустил, мы лишь полюбуемся ими, а бессильный гнев его развлечет нас. Преимущества, данные мне природой, гораздо более действенны, чем он думает, я смеюсь над его немощью и в случае нужды дам вам почувствовать свое превосходство…
Саламандра исчезла; через несколько минут вулкан уже поглотил ее.
Тотчас же небо потемнело, молния пронзила тучи, из жерла вулкана вырвались смерчи, несущие раскаленные пепел и золу. Словно змеи, сползали они с горы и устремлялись к городу. За ними последовали потоки лавы, они затопили улицы; раздался гром, земля задрожала; пламя, извергаемое вулканом, смыкалось с молниями, бьющими из туч; почва непрерывно содрогалась, дома горели… Башни падали и разбивались на куски, храмы рассыпались, дворцы рушились… Хаос леденил душу и наполнял ее ужасом, заставляя вспомнить недавние землетрясения в Испании и Италии и порождая ужасные подозрения, что и сие зрелище — это не мастерски поставленный спектакль, но поистине возмущение самой природы…
— Ах! — в ужасе восклицала графиня. — Как прекрасна природа в гневе своем! Поистине подобные картины дают философам пищу для размышлений.
Наконец горизонт понемногу начинал светлеть, облака постепенно рассеивались, земная кора отверзлась и стала поглощать кучи пепла и усыпавшие ее обломки строений… Декорации сменились, и с высоты холма открылись сладостные пейзажи счастливой Аравии… Текли прозрачные ручьи, окаймленные лилиями, тюльпанами и акациями; чуть поодаль видны были заросли лавра, плавно переходящие в тамариндовую рощу. Еще дальше росли пальмы и розовые кусты; пышная тропическая растительность сменялась лесом из апельсиновых и лимонных деревьев. Справа от него раскинулись холмы, густо поросшие жасмином, кофейными и коричными деревьями.