Медичи все еще правили Флоренцией, так что Антонио предстояло отказаться от радостей Гименея и снова отправиться на поле брани. Лудовико торопил племянника, уверяя, что не может обойтись без него, у Антонио же не было достаточно веских причин для пренебрежения общими интересами.
— Ах, Небо! Я снова теряю тебя, Антонио! — воскликнула Лауренция. — Едва лишь мы познали счастье, как опять пора разлучаться! Увы! Как знать, всегда ли столь благосклонна будет к нам судьба!.. Согласна, она оберегла нас, но продолжит ли она осыпать тебя своими милостями? Ах, Строцци, Строцци, не знаю, что происходит со мной, но тысячи ужасных предчувствий, коих не было у меня при первом расставании нашем, терзают мое сердце. Видя, как несчастья вот-вот обрушатся на нас, я тем не менее не могу различить руку, направляющую их… Антонио, всегда ли ты будешь любить меня?.. Помни, что супруге обязан ты большим, нежели раньше был обязан возлюбленной… Помни, какое звание отныне связывает тебя со мной!..
— Кто же знает это лучше, чем супруг твой, Лауренция? Пусть же звания эти приумножатся… душа моя одарит тебя еще множеством новых.
— Строцци, зачем нам опять расставаться? То, что было невозможно в прошлом году, более не является препятствием: разве я не супруга твоя? Кто может помешать мне быть подле тебя?
— Волнения и опасности военного лагеря не пристали ни полу, ни возрасту твоему… Нет, драгоценная душа моя, нет, оставайся дома. На этот раз разлука не будет долгой, скоро кампания окончится: нас или разобьют окончательно, или через шесть месяцев мы окажемся у власти.
Лауренция сопровождала супруга своего до самого монастыря Сан-Джованни, расположенного неподалеку от резиденции Лудовико, и продолжала намекать ему на беды, ожидающие их в недалеком будущем… Однако она не понимала, откуда исходят эти напасти, словно темная завеса скрывала от нее будущее: сквозь нее не было видно ничего. Мрачные предчувствия юной супруги Антонио сопровождались слезами, кои текли в изобилии. На том она и рассталась с тем, кого любила более всего на свете.
Набожная Лауренция не захотела покидать окрестности знаменитого Валламброзского аббатства, не помолившись за успех оружия мужа. Прибыв в мрачную обитель, расположенную в глубине густого леса, куда едва проникали лучи солнца, где все исполнено было религиозного трепета, которому столь охотно внимают души чувствительные, Лауренция вновь разразилась слезами, заливая ими алтарь Господа нашего. Молясь и стеная, распростерлась она перед ним: волосы ее разметались в беспорядке, руки воздеты к небу… Сокрушение сердца и умиление придавали ее прекрасным чертам еще большее очарование, и мне показалось, что создание это, мыслями воспарив к Господу своему, осветилось лучами, кои шлет нам сам Господь святой и добродетельный… И если бы Предвечный не внял молитвам ангела сего, его пришлось бы упрекнуть в несправедливости.