Сделать метровый шар твердой маны и покрыть его пленкой, предотвращающей испарение, заняло у Бони уже меньше пятнадцати минут. Затем он подкатил его к ламии и стал размазывать его ей по хвосту, как пластилин. Возиться с маной ему нравилось. Красивый и безумно прочный материал, который легко меняет форму по одному его желанию. Но только его. Возможно, у других деусов тоже получится, но пока еще дети подрастут, чтобы это проверить можно было...
Руками он себе помогал больше по привычке. Хотя ощутить, как меняет форму под пальцами похожая на янтарь субстанция, было тоже приятно. На весь десятиметровый хвост маны не хватило, пришлось добавлять. Без проблем! Вокруг утолщения, где продолжал перевариваться кабан, Боня оставил немного свободного пространства. Не надо мешать пищеварению! Ну а выше пояса покрывать ламию броней он уже не стал, только кисти рук браслетами к остальной мане приварил. Чтобы когтями махать не могла. Переложить бы ее еще поудобнее...
Только тут Боня вспомнил о своих телохранителях. И где эти пикси? Деуса загрызть пытаются, а они куда смотрят? Оказывается, висят в воздухе вокруг и смотрят на его манипуляции с маной. Ну, ладно. Все-таки бдят. А понять, что змеюка делала, он сам долго не мог. Да и до сих пор не понял. Так что разнос гвардейцам Боня устраивать не стал, только попросил их для ламии подушку сделать. Которую и подсунул ей под голову. После чего пошел к братцам-монахам проверить, не осталось ли еще жареной рыбки. А то он ее толком так и не поел.
***
Ламия очнулась часа через два. И, как Боня предполагал, попыталась слинять по-тихому. Не тут-то было! Даже змея не может ползти, когда у нее хвост зафиксирован. Оставленные на часах пикси немедленно сообщили Боне, и тот поспешил к пленнице.
Подошел по-возможности тихо и со спины. Немного полюбовался на извивающееся поразительно гибкое женское тело. Мелькнула мысль: - интересно, а Света так может? - но Боня ее отбросил, как постороннюю. После чего деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание.
Ламия чуть вздрогнула и немыслимым образом перекрутила корпус, повернувшись к нему лицом. При этом руки, кисти которых были зафиксированы браслетами из твердой маны, обмотались вокруг тела, как веревки. Боня внутренне содрогнулся от такого надругательства над суставами и спешно обошел змеелюдку, встав с другой стороны. Та сначала стала закручиваться следом, повернувшись градусов на триста, но потом сообразила и раскрутилась в нормальное положение.
Боня напустил на себя максимально суровый вид и молча смотрел на ламию со всем возможным осуждением. Та ответила ему абсолютно ясным взором, невинно хлопая ресницами. Тоже молча. Игра в гляделки стала затягиваться. Боня не выдержал первым: