Адам продолжал смотреть в глаза Елене, даже когда обращался к дочери:
— Аманда, ты не хочешь немножко погулять с Самсоном на улице?
— Да, — хихикнув, ответила девочка. — Можно, миссис Лейтон?
Елена прищурилась:
— Ну конечно, можно, Аманда. С согласия твоего папы будем считать наши сегодняшние занятия оконченными.
— Папа?
Он одобрительно улыбнулся ей:
— Увидимся за ужином, Аманда. — Он дождался, когда девочка выйдет из комнаты, и лишь тогда заговорил снова: — Как мне кажется, Елена, я должен извиниться перед вами за… мою резкость во время нашего последнего разговора.
Она надменно вскинула брови:
— Похоже, милорд, теперь пришел мой черед просить вас не извиняться передо мной так часто.
— Адам.
Она непонимающе посмотрела на него:
— Прошу прошения?
— Если память мне не изменяет, я просил вас называть меня по имени, — произнес он.
Ее щеки тут же залились румянцем при воспоминании о том, при каких обстоятельствах была высказана эта просьба.
— А если память не изменяет мне, я отклонила вашу просьбу.
Он поджал губы:
— И до сих пор настаиваете на своем?
Она грациозно кивнула:
— Да, я должна так поступать.
— Почему это?
Елена и не заметила, когда Адам успел подойти к ней так близко. Не видела и не слышала, чтобы он перемешался, но вот он стоит прямо перед ней, так что она видит даже его черные зрачки в окружении темно-серой радужки и ощущает сандаловый запах одеколона. Его волосы еще не до конца высохли. Очевидно, перед тем, как прийти в классную комнату, он принял ванну и переоделся в свежую одежду.
Она потупилась:
— Мне не пристало обращаться к вам столь неофициально.
— Елена…
— Не нужно!
Она в тревоге отступила на шаг назад, чтобы помешать ему завладеть ее руками.
Тяжело вздохнув, он уронил руки.
— Позвольте, по крайней мере, объяснить вам, почему во время нашего последнего разговора я пребывал в столь дурном расположении духа.
— Вам вовсе не нужно ни в чем передо мной отчитываться, милорд.
— И все же на этот раз мне хотелось бы это сделать, — произнес он хриплым голосом.
Елена продолжала избегать смотреть Адаму в глаза, в которых светилась теплота, разительно отличающаяся от холодности, выказанной им во время их последней встречи.
— Я понимаю, вас разозлила истерика Аманды.
— Не хотите узнать причины этого?
Елена спросила себя, действительно ли она горит желанием услышать о каких-то тайнах этой маленькой семьи. Узнать о движущих Адамом мотивах.
Когда Елена поспешно, будто по пятам за ней гнались черти из преисподней, покидала Шеффилд-Парк, собственное будущее представлялось ей довольно безрадостным. Она считала, что единственное спасение для нее — перестать быть беглянкой мисс Магдаленой Мэттьюз и превратиться в безликую женщину, на которую никто не обратит внимания, служанку в доме кого-то из тех людей, кто считал ее виновной в убийстве и краже.