Такая перспектива произвела на Полину ошеломляющее впечатление. Но в то же время она не могла не заметить того, как лорд Чарнок подчеркнул слово «гостья».
— Так вот, — продолжал он, — приехав в гости, вы первым делом преподнесете хозяйке дома подарок. Этот обычай принят во многих иностранных государствах, но он не распространяется на тех, кто находится в услужении.
— И… что мне… я могу ей подарить? — спросила Полина.
— Что-то небольшое и что не может быть сочтено претенциозным. Я уверен, что у вас с собой найдется нечто в этом духе: шарф, набор шелковых или кружевных носовых платков, веер.
— Да, конечно, у меня есть подобные вещи, — подтвердила Полина, вспомнив, какое множество покупок делала ее тетка. А она-то тогда считала, что большая их часть ей никогда не пригодится!
— Это будет началом, — сказал лорд Чарнок. — А потом — не забывайте: ваши дядя и тетка принадлежат к высшим слоям британской аристократии и занимают в обществе весьма заметное место. Вы должны вести себя так, как, по-вашему, в таких обстоятельствах держались бы они.
Говоря это, он цинично подумал, что Полине меньше всего надо было бы вести себя так, как ведет себя ее тетка, но он понимал, что его юная собеседница не имеет ни малейшего представления о том, как бы вела себя Кэтлин Ротбери, окажись она с ним на одном корабле. Графиня Ротбери отбросила бы все условности, забыла строгие правила и показала бы свое истинное лицо женщины.
Казалось, Полина не видит в нем привлекательного мужчину, и она не делала ни малейшей попытки заставить его заметить, что она — женщина, и к тому же весьма красивая. Да, она слушала его, широко раскрыв глаза и стараясь не проронить ни одного слова, и задавала множество вопросов. Лорд Чарнок решил, что в разговорах с ним она видит возможность узнать то, что ее занимает, и найти ответы на все свои сомнения и вопросы. Но их разговоры оставались ровными: так он мог бы беседовать с мужчиной или с одной из умных женщин старшего поколения, которые все еще встречались в лондонском обществе.
Полина явно обдумывала все, что он только что ей сказал. Спустя некоторое время она сказала:
— Не знаю… как мне благодарить вас… за то, что вы были так добры и чутки! Теперь я точно знаю, что мне надо делать… Остается только надеяться, что у меня хватит сообразительности и решимости, чтобы это осуществить.
— Конечно, хватит! — поспешил он ее уверить. — И мне хотелось бы сказать вам, Полина, еще одну вещь.
Ни Полина, ни сам лорд Чарнок не заметили, что он обратился к ней по имени, и он продолжил: