— Потом расскажу. Может быть. Так почему?
— Решила сыграть ва-банк.
— Вот как. Вы меня разочаровываете. Мы же договорились о полной откровенности. Позволю предположить, что привели вас ко мне излияния некоей экстравагантной девицы.
«Упс!», — как сказали бы «Сардинки». Первый урок от аристократии и богемы. Когда тебе говорят: «Никому ни слова!», — нужно непременно тут же все рассказать.
— Ну-ну, нечего хлопать ресницами. Вполне контролируемая утечка информации. Я знал, что кто-то клюнет, правда, не ожидал, что так скоро.
— Значит, вы намеренно устроили эту эскападу со Снуки, чтобы история попала в газеты?
— Вот вы и проговорились! — Серые глаза Грега удовлетворенно блеснули. — И заметьте, без всякого нажима с моей стороны.
Сандра досадливо топнула ножкой. Надо же так по-глупому попасться!
— Вы ей ничего не сделаете? — спросила она.
— Ничего, деточка, я не серый волк. Я зарядил пистолет, и он выстрелил. Все произошло, как и должно было произойти.
У Сандры появилось омерзительное чувство, будто ее, как марионетку, подергали за веревочки, и она, сама того не желая, сделала именно те движения, которые от нее ждали.
— Вы пользуетесь людьми, как… как… — Она захлебнулась, так и не подобрав подходящего сравнения.
— …Как презервативами, — закончил за нее Грегори. — Использую по назначению и выбрасываю.
От возмущения у Сандры даже дыхание перехватило. Каков наглец! Возомнил о себе бог знает что и куражится.
— Тосты стынут, — напомнил он, щедро намазывая маслом ломтик хлеба. — И апельсиновый джем совсем недурен.
Он смотрел на нее и улыбался снисходительно, но без яда, и где-то даже тепло. Так смотрят на забавную неуклюжую зверюшку. Сандра попыталась взглянуть на себя его глазами. Красная от ярости и уязвленной гордости, всклокоченная, ощетинившаяся девчонка. Глупо, глупо! Так он совсем перестанет воспринимать, ее всерьез, еще, чего доброго, отправит восвояси. Она должна быть раскованной, но сдержанной, слегка циничной и совершенно непробиваемой.
У Марго был свой проверенный способ восстанавливать душевное равновесие. Сандра много раз пробовала его на себе. Помогало. Она глубоко вздохнула и, задержав дыхание, представила себя птицей, свободно парящей в сияющей лазури неба. Ей почему-то нравилось воображать себя соколом — свободной сильной птицей, высматривающей добычу.
— Не надо копить в себе досаду, — сказал вдруг Мортимер. — Выскажитесь, облегчите душу.
Никогда еще падение с небес на землю не было таким стремительным.
— Так мы можем много до чего договориться, — выдохнула она.
— Валяйте, мисс Финчли. Разгромите нахала.