Лицо отца вытянулось, лицо их величества Ридкарда Первого из рода Неран — тоже. А мужчины из рода Донтор дружно поджали губы и вконец посуровели.
А худощавый продолжал:
— При таком отношении к собственному здоровью к целителям обращаться без толку. Потому что мы только последствия устранить можем, а устранить суть проблемы, увы, не в нашей компетенции. Современная наука ещё не научилась добавлять бестолковым людям ума. Так что в данном случае я фактически бессилен.
Очень дерзкие слова! Очень!!! И я так надеялась, что формулировка, которую выбрал целитель, отвлечёт мужчин от сути, но…
— Эмелис? — позвал отец. — Эмелис, какие ещё срывы?
А следом Рид:
— Эмелис, милая, о чём говорит целитель?
Ну всё. Влипла. Причём по полной.
— Простите, но я полагаю, что допрос в данном случае неуместен, — пришел на помощь Кир.
Провокатор в бледно-зелёном камзоле поддержал младшего принца кивком. Потом выдохнул и заговорил уже спокойнее:
— Ближайшие две недели госпоже Эмелис показан постельный режим, успокоительные и полное душевное спокойствие. Никаких скандалов, никаких допросов, никаких потрясений.
— Понял, — сказал Ридкард.
А целитель горько улыбнулся и добавил:
— И никакой магии.
— Магии не будет, — заверил господин Форан и отёр вспотевший лоб платком.
Повисла пауза, долгая и предельно странная. Настолько странная, что я вопреки рекомендациям целителя и успокоительному заклинанию, которое тот наложил четверть часа назад (до появления монархов двух держав и моего папы, они в это время договор подписывали), начала нервничать.
— Вы не понимаете, — сказал целитель хмуро. — Никакой магии. Вообще никакой. Ей в ближайшее время даже заклинания для завивки волос запрещены.
— Никаких заклинаний, — послушно повторил Рид, сделал шаг к диванчику.
А мужчина в бледно-зелёном камзоле покачал головой и поднял руку в запрещающем жесте.
— Нет, ваше величество. Вы всё-таки не понимаете…
— Ну так объясните, — нахмурился Ридкард.
— Госпоже Эмелис запрещена абсолютно вся магия, — сказал целитель со вздохом. — Ей нельзя в портал. Вам придётся оставить госпожу Эмелис здесь, в Дурборе.
Опять пауза. А тишина, наполнившая гостиную… она оглушительная.
О Богиня, какое счастье, что нахожусь под действием успокоительного заклинания. Впрочем, даже оно не способно удержать сердце от сумасшествия. Я чувствую, почти слышу, как ускоряется ритм. И едва сдерживаю вздох облегчения — я остаюсь! Я остаюсь в Дурборе! В этом ужасном северном королевстве, где… где есть он. Мой синеглазый боевик. Негодяй! Бессовестный, беспринципный, глупый, но… бесконечно любимый.