— Расскажите о них подробнее.
— Ирина Николаевна — жена офицера… Ей сорок восемь лет. У нее внук есть. Сейчас дочка привезла его, так бабушка на него надышаться не может. Уж она-та исключается.
— А Люба?
— Не замужем, живет в городе. Работает у нас полгода.
— А что вы еще о ней можете сказать?
— Нормальная девчушка. Претензий к ней особых нет. Вспыльчивая только. С покупателями конфликты бывают.
— А личная жизнь?
— Что вы имеете в виду? — насторожилась заведующая. — Я же сказала, она не замужем.
— Это вовсе не означает, что у нее нет личной жизни.
Заведующая опять нервно затеребила пуговицу от костюма. Наконец выдавила:
— Я не знаю.
— Людмила Ивановна, мне казалось, что мы с вами нашли общий язык, а вы меня обманываете. Это некрасиво.
— Ну зачем я вам сплетни пересказывать буду? — устало произнесла заведующая.
— Сплетни тоже иногда содержат долю истины. А нам как раз этой доли и не хватает.
— Она не могла этого сделать.
— Могла — не могла. Мы сейчас не это решаем.
— Да есть у нее один. Не знаю, как и сказать…
— Он вам, похоже, не очень по душе.
— Не очень. Я его пару раз и видела, когда он к Любе заходил. И что она в нем нашла? А тут еще эта история.
— Какая история? — заинтересовался следователь.
— У нас мясо и масло отпускается военнослужащим и членам их семей по талонам. А Любочка повадилась этого типа кормить. Столько продуктов она ему перетаскала, сколько съесть невозможно. Спекулировал он, наверное. Когда это вскрылось, Любочку чуть с работы не выгнали. Жалко ее стало, уговорила начальство оставить с испытательным сроком.
— И как зовут ее кавалера?
— Осипом, кажется. Вы у нее лучше узнайте.
— Распишитесь в протоколе и позовите ее.
Когда заведующая ушла, Субботин подумал, что все необходимые факты обычно лежат на поверхности. Нужно уметь только взять их и разложить по полочкам.
Любочка появилась через четверть часа. Субботин не особенно удивился, когда увидел, что это та самая девчонка, которая рассматривала его в столовой. Похоже, ему везло и сразу удалось ухватить удачу за хвост. Такие подарки бывают нечасто. Обычно приходится повозиться.
— Присаживайтесь, Любовь… Извините, как по батюшке?
— Михайловна, — ответила девушка. — Но можно без отчества.
— Значит, Михайловна…
Девушка была напугана. И скрыть этот испуг у нее не получалось, как она ни хотела. Те же настороженные, встревоженные глаза, которые она пыталась отвести и тем выдавала себя еще больше. Тот же румянец.
Старший следователь приценивался, как бы лучше начать допрос. С каких-то утверждений или обвинений нельзя — слишком мало пока известно. Можно попасть впросак. Но девушка что-то знает, и нужно это «что-то» у нее выудить. Легче всего довести ее страх до предела, и тогда, если она завязана в краже, сама все расскажет или замкнется. Такое тоже бывает.