— Поведайте, Любовь Михайловна, куда это вы коробку с маслом и колбасой дели? — Субботин сосредоточенно начал листать бумаги. Пусть поволнуется, решит, что у него что-то есть в руках.
— Какой колбасой? — Глаза Любы стали еще испуганнее.
— Не помните? Три месяца назад чуть ли не целая партия колбасы и масла налево ушла.
— Ну вы скажете — партия, — сникла Любочка, — всего-то килограммов двадцать. И какое это отношение к краже имеет?
— Никакого. Просто хочу уяснить, какие у вас тут порядки, разобраться во всех безобразиях.
— Ну уж вы скажете — безобразия! Виновата я, так ведь меня наказали.
— Кому вы это все продали?
— Да так, знакомому одному.
— Фамилия, имя, отчество?
— Осип Утягин.
— За сколько?
— За свою цену.
— Где передали продукты?
— Сюда он заехал.
— И вы ему сказали, сколько это стоит?
Вопросы были совершенно случайные, наобум. Но их надо задавать в максимальном темпе. Есть такой тактический прием. В одном случае из пяти при хорошем исполнении срабатывает.
— Сказала.
— Он вам все деньги отдал?
— Все.
— Вы внесли их в кассу?
— Внесла.
— Все деньги внесли?
— Все.
— Он знал, что вы деньги внесли?
— Знал.
— И что в сейфе выручка за неделю — знал?
— Знал.
— Вот и хорошо! Сразу все выяснилось.
Любочка ошарашенно посмотрела на него:
— То есть я не то хотела…
— Почему же — не то? Рассказывайте-ка все по порядку.
Любочка заплакала, вынула платок и начала вытирать слезы.
— Ничего я ему не говорила.
— Только что вы другое сказали. Как же было на самом деле? Да говорите, Любочка, не стесняйтесь. Смотрите, сколько у меня бумаги исписано. — Субботин ткнул в пачку листов. — Неужели думаете, в них ничего нет?
— Но это, — всхлипнула она, — это невероятно, чтобы он смог…
— Это мы потом выясним. Ваше дело все рассказать.
— Рассказать, рассказать. А что говорить-то? Ну, сказала я ему, что у нас выручка скопилась. Вот и все!
— И что в банк ее не сдали?
— Да.
— И что денег там куча?
— Ага, — всхлипнула Любочка.
— И что сейф не закрывается?
— И что сейф не… — утвердительно кивнула она, но запнулась.
«Второй раз прошло», — с удовлетворением отметил Субботин.
— А что было потом?
— Господи! — взорвалась Люба. — За что мне такое наказание? С Витькой Лапшиным они у меня дома сидели. Витька как про деньги услыхал, так дар речи потерял, а потом говорит: «Осип, смотри, под ногами деньги валяются, и никому дела нет». А Осип… — Она снова всхлипнула.
— Что — Осип?
— Говорит, неплохо бы подобрать. Не мусор. Деньги все же…
В горотдел Субботин отправился на «уазике» командира дивизии. Городской отдел внутренних дел располагался в самом центре. Разросшийся в тридцатые годы вокруг шинного завода город состоял в основном из желтых двух-трехэтажных домиков, украшенных ненавязчивыми лепными узорами, и современных пятиэтажек. И те и другие выглядели уныло и заброшенно. Напротив чистенького здания райкома возвышался утесом грязно-зеленый, из стекла и бетона девятиэтажный корпус научно-исследовательского института. Бог знает по чьей воле он вырос здесь. Обычно подобные бастионы науки воздвигаются в больших городах. Правда, до областного центра всего двадцать минут езды, и лет через десять он, наверное, поглотит этот город.