Несколько минут они сидели молча.
— Минна, ты должна выкарабкаться из этого.
— Ничего я не должна.
— Ты не можешь оставаться здесь вечно.
— Как будто я хочу… Видишь ли, я собираюсь в Америку. У меня уже все распланировано.
— Я знаю, ты говорила.
— Неужели?
— Дважды.
— Наверное, из-за лекарств. Не угостишь меня сигаретой?
— Курение запрещено, — улыбнулась Жюстина и достала из кармана платья две тоненькие египетские папироски.
Она протянула одну Минне, помогла прикурить и смотрела, как та глубоко затягивается.
— Ничего не получится.
— О чем ты? — спросила Минна.
— Об Америке. Это совсем не то, что ты думаешь. Нью-Йорк и Бостон — отвратительны. Они терпеть не могут иностранцев, разведенных женщин, не выносят богему. Такая женщина, как ты, обречена там на жалкое существование.
— Я тебе не верю.
— Но это правда. Я там бывала. И слышала немало историй. Городские трущобы, люди со странной речью, ужасная еда, банды гангстеров и трупы, плывущие по реке Гудзон, будто дохлая рыба.
— Что ж, тогда поеду на запад.
— И кого ты там надеешься встретить, кроме дикарей и фермеров? Добывать себе пропитание на бесплодном клочке земли среди богом забытых прерий…
— Ты закончила?
— Не совсем… — Жюстина сияла, смакуя каждую деталь нарисованной ею картины. — Было бы чудом, если бы ты и твой ребенок пережили там зиму, не умерев от тифа или оспы и не став после смерти добычей голодных стервятников.
— Ну, спасибо, утешила, — усмехнулась Минна.
— Стараюсь, как могу. — Жюстина поправила шпильки в волосах.
— Чуточку переигрываешь.
— Слушай, сегодня утром я говорила с твоим врачом. Я заявила ему, что они не могут требовать с тебя платы за пребывание здесь, поскольку выкидыш явился следствием его грубого осмотра.
— Ты так и сказала? Не может быть!
— Он, конечно, все отрицал. Но позже я справилась в канцелярии, и мне сообщили, что доктору Фрейду вернут деньги.
— Зигмунд обрадуется.
— Еще бы! Я на собственном опыте убедилась, что большинство докторов… — Она запнулась и выгнула брови. — Как бы повежливее выразиться? Дешевые ублюдки.
Раздался громкий надрывный кашель — кто-то из пациентов прогуливался возле приоткрытой двери в комнату Минны.
— Господи Иисусе! Что за люди? Хоть бы ради приличия рот прикрывали! — воскликнула Жюстина, с грохотом захлопывая дверь.
— Не знаю, что мне делать, — произнесла Минна после долгого молчания.
— Я бы поехала домой.
«Домой, — думала Минна. — Где он, этот дом? У матери? Боже упаси».
У сестры? Как ей вернуться туда после всего случившегося?
— Впрочем, — добавила Жюстина, закуривая, — я не самый опытный советчик.