Вена, ноябрь 1896 года
Дорогая Минна!
Мне очень горько сообщать тебе печальные вести, но вчера мы похоронили Якоба, он умер после очередного отека легких. И хотя мы все знали, что это неизбежно, Зигмунд безутешен. Минночка, он просто сам не свой! Сидит один в своем кабинете и смотрит в стену или бродит по дому как неприкаянный. На днях застала его в гостиной — он сидел, уставившись в никуда. Кажется, Зигмунд совершенно утратил интерес и к практике, и к своим исследованиям.
Вчера он узнал, что некий коллега из университета порочил его как консультанта, рассказывая другим, что Зигмунда нельзя принимать всерьез. Это, естественно, очередной сокрушительный удар по его репутации.
Ты знаешь, какие у него бывают в таких случаях приступы ярости. А теперь он просто посмотрел на меня и пожал плечами. Похоже, Зигмунд забросил все дела и сутками напролет читает о Бисмарке, который, как он говорит, родился в один день с Якобом.
Минна, дорогая моя, это еще не все. Должна сообщить тебе, что мне придется оставить детей и отправиться в Гамбург. Матушка больна, она засыпала меня письмами, умоляя приехать, чтобы ухаживать за ней. И вот, вместо того, чтобы просить тебя позаботиться о ней (и я заранее знаю ответ), я написала, что приеду. Зигмунд сказал мне, что тебе уже гораздо лучше, поэтому будет справедливо, если ты приедешь к нам и займешься детьми.
Я просмотрела расписание бреннерской линии Центральной железной дороги Мурано и заказала для тебя билет на четырехчасовой поезд в четверг. Если получится, я тебя встречу.
Жаль, что нечем тебя порадовать. Но все так, как есть. Я буду счастлива, когда жизнь наладится и мы снова будем вместе.