Я брал черепа из горки и аккуратно располагал их по периметру узора, следя, чтобы они были направлены затылками точно к его центру. Черепа медленно погружались в пропитанную раствором землю, и я удовлетворенно кивнул: очень боялся, что не рассчитаю пропорции, и черепа покосятся. Это не разрушило бы узор, но существенно снизило бы его силу, а я, в редкие минуты вдохновения, стараюсь делать все идеально.
— Алтарь будет вытягивать из земли всю дрянь, которой пропитала ее чума, преобразовывать и питать Лоту, а заодно, остаточно, благословлять окрестности. Лота покровительствует смелым, а люди, которые построят дома на месте этого пепелища, непременно будут смелы. — Я вынул из рюкзака подсвечник, и, добавив в миску с костной мукой немного клея, стал покрывать его получившейся смесью. — Что же до Приалая, то он непременно пройдет здесь, и если хоть один из его людей проникнется почтением к Лоте, это может стать той крупицей, что перевесит чашу весов на нашу сторону.
Когда Паук, Ро, Аламарин и Ал приволокли огромную плиту, я уже покрывал подсвечник вторым слоем костной муки, стараясь при этом накладывать мазки так, чтобы они сплетались в узор.
— Уложите ее вдоль меток, — указал я.
Ро без особого напряжения держал плиту с одного края, с другого ее, пыхтя, подпирали историк и некромант. Акши держалась двумя пальцами за край плиты. Я хмыкнул и проследил, как плиту опускают поверх узора. Пару раз заставил немного изменить ее положение. Сорно обиженно сопел, Паук согласно кивал, Ро хранил невозмутимое молчание. Я хотел было поинтересоваться, почему адепт Смерти не заставил тащить плиту скелетов, но тут же сообразил, что узор уже начал действовать, создавая помехи. Убедившись в том, что плита стоит как надо и узор не пострадал, я принялся расписывать камень.
Плита была хорошая, гранитная. Полагаю, прежде чем лечь в основание храма, она уже послужила частью какого-то крупного захоронения и, вероятно, не один раз. Некогда ее привезли морем в некрополь, воздвигли там склеп или храм, который со временем растащили на надгробья для других могил, те, в свою очередь, тоже были разграблены… Так гранитная глыба постепенно перевалила через Лисьи Курганы и очутилась здесь. Если когда-то на ней и было что-то написано, то теперь передо мной была ровная, как стол, поверхность.
Перебрав несколько способов написания имени "Лота", я остановился на самом простом, лишь слегка украсив его ключевыми рунами: "Смерть", "Удача", "Смелость", "Безумие". Кислота без труда разъедала гранит, оставляя ровные изящные линии. На самый центр плиты вылил остатки раствора из котелка и поставил сверху подсвечник. Тот слегка опустился в камень, но дальше не пошел. По подсвечнику пробежали искры, делая явным покрывший его узор, и в нескольких сантиметрах над ним, прямо в воздухе, вспыхнул огонь. Язычок пламени был ровным и ярким, он не шелохнулся, даже когда над полем пробежал порыв ветра.