И супруги появились в Москве. Рискуя многим, они пробили брешь в тяжелой, вновь сгустившейся преграде. Этот смелый приезд был воспринят у нас как символ добра и миротворчества, блеснувший сквозь вновь нависшие тучи. Как знак того, что времена, которые потом будут называть «шестидесятыми», подготовили в какой-то мере и концерты Монтана>>{66}.
5
— Не занимай вечер девятнадцатого декабря, — предупредил меня Бернес, — идем на монтановскую премьеру. Встречаемся у зала Чайковского. Не исключено, что будет изрядная толпища. Не обойдется и без милиции. Но мы пройдем через служебный вход.
…Полукруглый амфитеатр был забит до отказа. Стояли в проходах, сидели на ступеньках. Когда прозвучали первые такты «Баллады о Париже», уже нам знакомые, возникли слитные рукоплескания. А когда появился сам шансонье, его встретили приветственными возгласами. Монтан был одет просто. Коричневая рубашка с расстегнутым воротом, брюки того же цвета, резко сужающиеся книзу. Нечто вроде тренировочного костюма, но изысканно сшитого. Эта непритязательная с виду одежда плотно облегала ладно скроенную фигуру певца.
На сцену Монтан почти выбежал. И голос его, уже хорошо знакомый, сразу слился с безупречной, изящной пластикой. Жест, мимика, улыбка вторили легко запоминающимся мелодиям, то протяжно-раздумчивым, то озорным. Ритмы стремительно менялись, чередуя лирику и юмор.
Бернес блаженствовал:
— Как движется, какая непринужденность! И какая мера вкуса! Голос его я уже знаю во всех модуляциях, во всех тональностях, или как там еще говорят музыковеды. А в каждой песне, в каждом телодвижении я открываю для себя нечто новое. Высший класс.
* * *
В антракте мы сделали попытку пробиться за кулисы, к Монтану. Но желающих набралась тьма — это мы увидели уже издали. Марк вздохнул:
— Не протолкнешься. Давай-ка я попробую один. Моя рожа примелькалась. Может, пропустят без очереди. А он через два дня будет в Доме актера. Там я тебя на банкете с ним познакомлю.
В руках у Марка, кроме цветов для Симоны, имелись ноты нашей песни с дарственными надписями. Тиража еще не было, но Марк раздобыл первые экземпляры. И он стал протискиваться. Его действительно узнавали и расступались перед ним. А я стал бродить по фойе. Обнаружил еще одно скопление. У киоска, где продавали только что вышедшую книгу Монтана «Солнцем полна голова», изящно оформленную художником Львом Збарским, а также украшенную множеством фотографий. К лотку я все же пробился и приобрел два экземпляра для себя и для Марка.
Когда уже раздался первый звонок, появился Бернес. Он сиял: