Хуже всего было то, что арба, под которой потоки воды подточили грунт, стала медленно сползать в сторону обезумевших людей и животных. Веревки, удерживавшие ее поклажу, не выдержали и начали лопаться одна за другой. Тяжелые каменные блоки повалились на дорогу. Возницам первых экипажей наконец удалось развернуть обезумевших и рвущихся на свободу лошадей и стянуть с дороги свои упряжки. Но теперь между скользящей по грязи арбой, которая медленно набирала скорость, катясь по металлическим прутьям, как на салазках, и дормезом императрицы практически не осталось препятствий…
Резанов, еле сдерживая Серого, в ужасе взирал на образовавшееся вдруг побоище. Трупы быка и погонщика, перевернутая арба, влекомая собственной тяжестью по наклонной дороге, рассыпанные повсюду кирки, лопаты, груды камней. Ржание лошадей, крики погонщиков, мат мечущихся конногвардейцев, бабский пронзительный визг и совершенно открытый и незащищенный дормез императрицы — все это разом отпечаталось в мозгу Резанова. Надо было что-то делать, и очень быстро.
— Егоров! — скомандовал Резанов. — Ко мне! Делай, как я!
Николя соскочил с коня, который с нервным ржанием и видимым облегчением порысил куда подальше от этой неразберихи, и, придерживая одной рукой шляпу, закрывающую его глаза от потоков ливня, постоянно поскальзываясь, бросился к арбе.
Резанов схватил валявшийся на земле металлический прут и со всего размаху воткнул его перед деревянным краем арбы. Но то ли грунт был каменистый и прут недостаточно глубоко вошел в землю, то ли арба была слишком тяжела, да только, задержавшись лишь на секунду, прут с громким чавканьем шлепнул в грязь. Деревянный бок арбы, нашедший еще более благоприятное «покрытие» для своего скольжения, резко рванул вперед на всю длину прута, развернув арбу боком к дормезу. Николя еле успел отскочить в сторону.
Но этого оказалось достаточно, чтобы и Егоров, и столпившиеся в растерянности конногвардейцы поняли идею Резанова. Все разом пришло в движение. Увидев выход из создавшегося положения, люди рванулись подбирать с дороги рассыпавшиеся прутья, ломы, лопаты, кирки и что есть силы стали вбивать, втыкать, вколачивать их под бока арбы, пытаясь остановить ее движение.
Это на какое-то время помогло, но появилась другая опасность. Подпертая ломами и прутьями, но все равно влекомая своим весом вниз подвода стала крениться, грозя вывалить оставшиеся каменные глыбы на дорогу.
— Корнет, ко мне! — закричал Резанов.
Вместе они схватили валявшуюся на дороге оглоблю, служившую дышлом злосчастной татарской повозки, и попытались подпереть ею верхний край накренившейся арбы, воткнув другой конец в размокшую слякоть дороги. Или оглобля была надломлена, или вес каменной пирамиды непомерно тяжел, да только деревяшка с сухим громким щелчком вдруг переломилась, как лучина, и Резанов ощутил пронзительную боль в боку.